«Он убил твоих родителей, крошка Браианна». Нет, она не крошка, не беспомощное создание. Она смелая и решительная женщина. Так сказала ей мать. Лишь бы Леони не ошиблась – сейчас Брайанне, как никогда, требовались смелость и сила.
Вдали показалась мачта круглобокого корабля, бороздящего воды Внутреннего моря. Судно плыло слишком далеко от берега, но Браианна предположила, что оно направляется к южной гавани. А может, и нет. Интересы Акоры простирались далеко за пределами ее собственной территории. Корабль вполне мог плыть в Европу или в одну из Америк, в Азию или в Африку. Или просто патрулировать берега и прибрежные воды, как множество других судов королевства-крепости, защищая его от тщеславных и безмозглых французских адмиралов.
Атрею было пятнадцать лет. Она подсчитала это раньше, но только теперь задумалась.
Пятнадцать.
В свои пятнадцать лет Браианна помогала Леони по дому и Маркусу в конюшне. Летом того года любимая кобыла Маркуса ожеребилась, ее жеребенок дважды выигрывал скачки на Лейосе и каждую осень брал главный приз на ипподроме Илиуса. Браианна не ездила на скачки вместе с отцом, несмотря на все искушение. Буря, которую она хорошо помнила, и чувство вины сковывали ее, как цепи.
В пятнадцать она сражалась с геометрией, спорила с Полонусом о философии, не обращала внимания на оценивающие взгляды местных юношей, которые вдруг стали расти не по дням, а по часам.
А пятнадцатилетнему Атрею пришлось стать мужчиной. От него, как от внука ванакса, многого ожидали. В неожиданной ситуации он повел себя так, как предписывал долг, и акоранцы убедились, что наследник Атридисов достоин престола.
Как же он поступил, когда кончился бой? Браианна глубоко задумалась. Что делал Атрей, пока она лежала на берегу, беспомощная и чуть живая?
Праздновал победу? Но насколько ей было известно, в Акоре победу над врагом никогда не праздновали. Несколько лет назад французский корабль, снова приблизился к берегам Акоры и был потоплен в бою. Браианна слышала о нем от уцелевших моряков, которые охотно остались в Акоре, радуясь бегству из раздираемой войнами Европы. Но никто не хвалился победой, не кричал о ней на всех углах – ее воспринимали только как плату за свободу Акоры.
И Браианна, выросшая в Акоре и полюбившая ее, никогда раньше не сомневалась в том, что эта плата разумна. Но теперь пугающие мысли не давали ей покоя.
«Он убил твоих родителей».
Он сам навел прицел, точно вычислил расстояние до мишени, его рука не дрогнула. Будущий ванакс, избранный. Неужели он выстрелил несколько раз? Чтобы потопить судно, порой достаточно и одного залпа, но не всегда. Наверное, он отдал приказ заново зарядить пушку, а сам тем временем не спускал глаз с добычи. Ждал, прикидывал, а потом выстрелил снова.
Пятнадцать лет.
Прошли годы, прежде чем Атрей понял, кто она такая. Его суженая, которая осиротела по его вине.
Неужели ему ни разу не приходило в голову оставить ее в покое, не настаивать просто из приличия и уважения к памяти погибших?
Ответа не знало ни море, ни чайки, вьющиеся над головой. Брайанна просидела у воды до самых сумерек, пока не озябла, а потом той же дорогой вернулась во дворец.
– Твоя мама меня не похвалит, если ты переутомишься, помогая мне, и опять заболеешь, – заявила Елена.
– А валяясь в постели, я вообще не поправлюсь, – возразила Брайанна. – Перед отъездом в Англию я помогала тебе. Значит, и теперь смогу.
– Полонусу нужен уход, – нехотя призналась Елена, – может, при тебе он слегка взбодрится.
Полонус мучился, несмотря на болеутоляющие снадобья, но понимал, что в больших дозах они губительны.
– Если мне больно, значит, я еще жив, – криво усмехался он. – Вспомнишь об этом, и становится легче.
Брайанна помешала принесенный брату суп, чтобы он остывал быстрее.
– Ты у нас настоящий храбрец.
Он рассмеялся, тут же поморщился от боли и покачал головой:
– Я настоящий глупец, если поверил Дейлосу. Видишь ли, в нем было что-то особенное. Нет, я не пытаюсь оправдаться. Он всегда говорил так убежденно. Знал все ответы, все понимал.
Брайанна поднесла к его рту ложку супа.
