Когда я шёл домой, очень хотелось поговорить по душам с каким-нибудь прохожим. Или подраться. Но все прохожие уже спали, и ничего не вышло.
* * *
Первый снег.
10.10.56
* * *
Не люблю я цифры, я буквы люблю. А вокруг меня всё цифры, без конца цифры…
* * *
Старички получили новые пенсионные книжки, по этому поводу взяли водочки, выпили, нестройно пели: «Налей, налей бокалы полней!». Потом тихо уснули.
* * *
«Берегись юза: листопад!» — трамвай должен бояться деревьев. «Берегись трамвая!» — люди должны бояться трамвая. Люди ломают деревья, а потому деревья должны бояться людей. Кошмар какой-то: круговой страх!
* * *
«Быстро — с блеском», «медленно — величественно». Не режет глаз и слух. А вот «быстро — величественно», «медленно — с блеском» — уже угадывается какой-то смысловой и образный диссонанс. Впрочем, это очень субъективно.
* * *
Не понимаю, почему ошибки Сталина стыдливо называют ошибками «культа личности»? Это именно ошибки не культа, а человека, руководившего жизнью огромной страны. А «культ» — лишь одна из ошибок.
* * *
Сборник сказок «Тысяча и один день».
* * *
Он ещё и рта не раскрыл, но по всему его облику я сразу догадался, что там у него полно золотых зубов. Так оно и было! Я угадал!
* * *
Я женился. Как и следовало ожидать, на самой лучшей девушке на свете. Весело и страшно, как будто летишь на воздушном шаре.
3.11.56
* * *
Быть настолько сознательным, чтобы перед комсомольским собранием мыться и менять бельё.
* * *
Все лгут. Смеются — когда грустно, молчат — когда радостно. Принято и стало привычным скрывать чувства, подменять настоящие, нужные слова пустыми разговорами о давно известном и никого не интересующем. И вроде бы все неплохие люди, начни кто-нибудь из них жить по-другому, по-настоящему, и всем станет легко и радостно. Но никто не начинает, и каждый лжёт другим, что ему хорошо.
* * *
Я осыпан мелкими долгами, как вшами. Надоело всё время финансово чесаться. Денег хочется.
* * *
Я рассказываю, бабушка слушает. Я рассказываю о том, как в конце прошлого века привезли в Австралию 24 кролика, как они расплодились и превратились в стихию, уничтожавшую посевы и сады, как с ними боролись ружьями, капканами, ядами и правительственными указами и как, несмотря на это, в стране продолжают разбойничать 100 миллионов кроликов.
Так как я всегда склонен был к аффектации и, учитывая только что выпитую рюмку водки, цифра эта поражает меня самого. 100 миллионов! 200 миллионов ушей! 400 миллионов лап! Бабушка слушает, потом говорит:
— Э! Ты думаешь, это много? Ты вот зайди в магазин, погляди… Люди по 10 штук берут!!
Всё в этом мире относительно. 100 миллионов австралийских кроликов соизмеримы с 10 бабкиными кроликами, купленными каким-то богачом в мясной лавке.
* * *
Понял, отчего бешусь: я устал быть всё время в хорошем настроении.
* * *
Зав. кафедрой сопромата в МАИ студенты называют бешеной свиньёй.
* * *
Рассказ начинался так: «Он стоял в метро, мешая входу и выходу». Это было жуткое произведение.
* * *
…И ещё одно жизненное правило: прежде, чем принимать какое-нибудь важное решение или начинать серьёзный разговор, обязательно надо плотно поесть.
1957 год
Всегда Новый год изображают бодрым маленьким мальчиком, а Старый — красноносым добродушным стариком. А вот как в течение года мальчик превратился в старика, как прошло его детство, юность (весна), время зрелости (лето), как незаметно в осенние вечера подкралась к нему старость, никто никогда и не вспоминает.
* * *
Символ заката — бессрочный паспорт.
* * *
«Его сила… неумолимая последовательность, быстрота, твёрдость и сила решений, постоянная забота о подборе людей… Он спас. Он спасёт». Уму непостижимо: так написал Барбюс о Сталине.
* * *
В каждом доме есть вещи, которые нельзя продать — их никто не купит, нельзя выбросить — их жалко, и нельзя никак употребить — они ни на что не годны. Разве в вашем доме нет крышек от давно разбитых сахарниц, колпачков от давно несуществующих авторучек, тряпочек от давно изношенных костюмов — всей этой дребедени, которая способна вдруг напомнить вам о каких-то очень важных вещах в вашей жизни?
