Священство, как мы видели, — Божие избрание. Тогда соответствие человека каноническим условиям рукоположения, выраженным «апофатически» в приведенном перечне, то есть его непричастность ни к одному из тех грехов или обстоятельств, которые являются препятствием к принятию сана, оказывается важнейшим (хотя и не единственным) внешним свидетельством Божия избрания. В то же время, это — та минимальная мера предварительной чистоты, которая требуется для священства.
Епископ и духовник, исповедующий ставленника, должны тщательно выяснить у него и у его жены (если он женат) все, в том числе самые интимные обстоятельства жизни. Однако многое полагается правилами на личную совесть человека-христианина. Так, в 186-м параграфе «Номоканона» Большого Требника говорится, что человек, знающий за собой указанный там грех, «да не дерзнет священства прияти». Отсюда видно, что приведенные правила являются не только руководством для епископов, но и для всех тех, кто хотел бы стать священником и должен сам заранее поэтому удостовериться, подходит он или не подходит для священнослужения.
Такая своего рода «примерка» себя и своей жизни к каноническим условиям принятия сана — необходимейший акт подготовки к рукоположению. В современных условиях здесь могут быть некоторые недоумения и затруднения. Это относится к двум пунктам — к блуду после Крещения и волхвованию (или гаданиям) после Крещения. Дело в том, что смысловой контекст канонических правил показывает, что эти запреты относятся к людям, крестившимся в зрелом сознательном возрасте. Можно ли в наши времена применять данные статьи правил к тем, кого крестили в младенчестве и потом не учили христианской жизни и ее правилам, кто лишь впоследствии, уже успев согрешить блудом, или гаданиями, или увлечением астрологией, или обращениям к «знахарям», пришел к осознанной вере и решительно отринул от себя эти грехи? Можно ли применять строгость этих пунктов и к тем, кто хотя и крестился сам в зрелом возрасте, но не был предварительно оглашен, не был научен не только правилам жизни, но даже и истинам веры, а крестился только из смутного представления о том, что это нужно «на всякий случай» и что одного формального акта Крещения «достаточно»? Очевидно, что христианская жизнь такого человека начнется только тогда, когда он обратится ко Христу сознательно и узнает в достаточной мере и о вероучении, и о правилах Церкви. Не с этого ли рубежа и должны вменяться ему грехи блуда и увлечения различными «волхованиями»? Решение подобных «недоуменных вопросов» принадлежит в каждом отдельном случае епископу, который должен рукополагать человека сложной жизни.
Вкупе с соответствием человека каноническим условиям рукоположения, есть и еще некоторые признаки Божия избранничества. Прежде всего, это некое глубокое духовное чувствование самого человека, как бы подсказывающее ему, что он должен стать священником. Иногда оно появляется еще в раннем возрасте, иногда — в зрелом и неожиданно. Нередко это чувствование носит характер непоколебимой внутренней убежденности. Но оно может быть и менее определенным. В этих случаях человек нуждается и в неких внешних свидетельствах. Как правило, они подаются Богом или в виде многозначительных знамений через некие стечения обстоятельств (случайные неслучайности), или в виде свидетельства прозорливых людей, или тем и другим вместе. Немаловажное значение имеет и духовное чувствование человека тем епископом, который собирается его рукополагать.
Все это говорит о том, что промыслительная подготовка человека к священству начинается задолго до принятия сана, практически — от самого рождения, независимо от того, на каком именно этапе жизни человек сам почувствует желание стать пастырем Церкви. Следует помнить, что искренность желания священства, относящаяся к субъективным условиям, сама по себе еще не является свидетельством Божиего избрания. Требуется единство всех субъективных и объективных свидетельств пригодности человека к священству (как последние отражены в канонических правилах).
Если представить себе, что при рукоположении произошла ошибка, и в, священстве оказался человек, не избранный Богом для этого служения, то при тщательном рассмотрении непременно обнаружится, что в его посвящении вольно или невольно было допущено нарушение каких-то канонических условий священства. Такая ошибка обязательно повлечет за собой соответствующие последствия, состоящие в том, что в своем служении такой священник неизбежно будет нарушать и другие каноны Церкви, попадая под требования запрещения или извержения из сана. Ибо в том же Номоканоне содержатся многочисленные правила, устанавливающие как бы «границы», до которых священник еще может оставаться таковым и за которыми он теряет свой сан. Канонические условия священнослужения и условия рукоположения находятся в неразрывном духовном единстве. Все они генетически восходят к тому, что содержится в Священном Писании. «Подобает убо епископу быти непорочну, единыя жены мужу, трезвену, целомудру, благоговейну, честну, страннолюбиву, учительну, не пиянице, не бийце, не сварливу, не мшелоимцу, но кротку, не завистливу, не сребролюбцу, свой дом добре правящу, чада имущу в послушании со всякою чистотою... не новокрещенну, да не разгордевся в суд впадет диаволь. Подобает же ему и свидетельство добро имети от внешних, да не в поношение впадет и в сеть неприязненну. Диаконом такожде чистым, не двоязычным, не вину много внимающим, не скверностяжательным, имущим таинство веры в чистой совести. И сии убо да искушаются прежде, потом же да служат, непорочни суще... Диакони да бывают единыя жены мужа, чада добре правяще и своя домы» (I Тим. 3, 2-12. Все то же самое и о «пресвитерах» — священниках — Тим. I, 5-9, сравн. I Тим. 4-12).
