— Домой его отнесите. И пусть пару дней полежит. К синякам стоит прикладывать что-то холодное. Медом хорошо помазать — там, где болит. Пиявок поставить — тоже не повредит. Пусть попьет настойку ореховую. Только не много. И покой, покой, покой. Побольше питья, можно даже пива. Я зайду на днях, посмотрю его ещё раз, да кровь пущу. И плату взять нужно будет.
С этими словами он откланялся присутствующим, а их к этому времени собралась приличных размеров толпа, и отбыл по своим делам. Поняв, что никого в этот раз не убили и ничего интересного более не произойдет, зеваки потянулись вслед за мэтром Бурвилем.
Когда хромец склонился над Хорстом, собираясь поднять того с дороги, Хорст неожиданно сильно притянул к себе его голову и жарко зашептал в ухо:
— Узнай! Узнай, кто она такая! Отблагодарю.
Хромец оттолкнул от себя купца, и расхохотался — сухим, почти беззвучным смехом, больше напоминавшим кашель, отчего Хорсту сделалось как-то нехорошо.
Стряхнув с черного рукава прилипшую к ткани соломинку, хромой опять наклонился над Хорстом и, заглядывая, казалось, в самую душу своими выпуклыми блестящими черными глазами, зло прошептал:
— Зачем узнавать? Я тебе и так всё скажу. И даже денег не попрошу. Должен же я тебя как-то отблагодарить, за то, что вместо того чтобы сейчас крушить твой дом, я вынужден бродить за тобой по всему городу на солнцепеке? — Он гадко улыбнулся. — Это была Екатерина Борне, дочь королевского коннетабля. Что, дружок, не про тебя невеста, да?
Он снова еле слышно захохотал, уподобившись обликом Нечистому — весь в черном, с искаженным злорадной гримасой лицом, на котором наливались красным блестящие антрацитовые глаза.
Хорст ничего не понял — он не знал кто такой коннетабль Борне, и чему так радуется этот бандит. Теперь он знал главное — её имя, а всё остальное казалось ему совершенно незначимым. Негоциант мечтательно улыбнулся и снова провалился в темноту забытья.
Как он попал домой — Хорст не помнил — сказалась усталость, опьянение и мечты о скором свидании с запавшей в сердце красавицей. А в том, что оно будет скорым — Хорст не сомневался ни капли. И лишь квохтанье Эльзы вернуло его к действительности.
— Да что же это такое? — Размахивая руками, как озерная лебедь крыльями, голосила нянька, — среди бела дня людей убивают! Как ты, Гансушка? Второй раз за два дня! Ты, наверное, совсем убиться хочешь? Да чем же тебе жизнь надоела-то, а? А обо мне твоя дурная головушка подумала? Под ноги коняке бросаться решил? А нянька пусть от голода и горя потом помирает? Рене, неси с ледника льда. Вон ведро стоит, в него наколоти. Лекарь прописал к ушибам прикладывать. И сбегай потом к аптекарю за ореховой настойкой. А за медом я Флору на рынок отправлю.
Хорст огляделся: он лежал в уже знакомой ему кровати, переодетый в ночную рубашку, упершись спиной в гору белоснежных подушек. Помимо Эльзы в спальне топтались Карл и Жаком, всё ещё надеявшиеся улучить момент для разговора с хозяином. На их виноватых лицах было написано такое неподдельное сострадание, что Хорст поневоле умилился и пожалел, что не смог раньше толком поговорить с этими достойными людьми. Он тут же дал себе слово исправить ошибку в ближайшее время и сразу же забыл об этой клятве, считая её делом уже решённым.
Он тяжело вздохнул и слабым голосом попросил:
— Эльза, пусть все уйдут. А ты останься, поговорить с тобой нужно.
— Слышали, остолопы, — накинулась нянька на приказчиков, — хозяин даже видеть вас не желает! Ступайте вниз, живо! Там ждите.
Карл и Жаком, понурили удрученно головы, гуськом друг за другом вышли наружу, оставив Хорста на попечение Эльзе.
Хорст рывком сел на постели, отчего кровать недовольно скрипнула, а нянька, испуганно вздрогнув, застыла с открытым ртом.
— Эльза, послушай меня, — спеша выговориться, пока нянька пребывает в ступоре, протараторил Хорст. — Сегодня я встретил девушку, которая…
— Чево-о? — Эльзе никогда не удавалось долго хранить молчание, а заявление воспитанника и вовсе вывело женщину из шаткого равновесия. — Какую девушку-у, старый ты кобель! Тебе мало Магды, которую ты своими фокусами в могилу свёл?! А Флора, бедняжка? До сих пор в темных углах слёзы по щекам размазывает! Девушку он встретил! Да лучше б ты под той конякой лежать остался, петух похотливый!
