Когда рядом Ницца, у вас хорошее настроение, постоянно хочется петь, а всюду, даже зимой – цветы, и над морем возвышается лес мачт – не сомневайтесь, вы в Сан-Ремо! На той самой Цветочной Ривьере у подножия Альп, на берегу Лигурийского моря в итальянской провинции Империя. В маленьком курортном городке, где жителей всегда меньше, чем праздных отдыхающих. В котором казино, концертных холлов, отелей и съемных вилл едва ли не больше, чем жилых домов. В том самом Сан-Ремо, что очень похож на Сочи – запахом моря, горами, загорелыми лицами, но вместе с тем гораздо меньше, ухоженней, уютней и дороже – настоящий рай для тех, кто может платить много.
А если вам посчастливилось оказаться там в феврале или начале марта, то появляется большая вероятность стать свидетелем события, которое каждый год (ну или почти каждый) ждет вся Италия – знаменитый песенный фестиваль.
В 1987 году он был 37-м по счету и по большей части запомнился русскоязычной общественности тем, что на него впервые была приглашена эстрадная звезда из далекой России. Нет, разумеется, выступали и итальянцы – в конкурсной программе, исполнившие немало красивых, лиричных песен (правда, победил в этот раз – в первый раз! — любимый в Советском Союзе Джанни Моранди с очередной пафосно-гражданской песней “Si puo dare di piu” – Можно дать еще больше!). Но и кроме итальянцев выступило немало достойных талантов – шведская Europa со своим “Финальным отсчетом”, Уитни Хьюстон и Simply Red отметились очередными хитами, но подлинным открытием стало выступление Аллы Борисовны Пугачевой, притащившей на знакомство с Италией своего очередного “бой-френда” Владимира Кузьмина. Зал рукоплескал парочке три минуты – от объявления исполнителей до первых звуков фонограммы. Но исполненная экзотическим – для привыкшей к бельканто публике – дуэтом песня “Надо ж такому случиться” залу не очень понравилась: аплодировали по большей части как странной и не очень понятной диковине. Наверное, так же хлопали бы итальянцы говорящему медведю. И песня очень быстро забылась. Во всяком случае, никто ее в Италии не напевал.
И тем бы лишь и запомнился 1987 год в Сан-Ремо, если бы спустя еще пару месяцев в город вдруг не начали съезжаться из Ниццы и Генуи – от ближних аэропортов – большие представительные лимузины. На дорогах Лигурии было замечено необыкновенное количество “V-126 Pullman” в сопровождении обязательных “Gelendwagen”. Городок наводнили люди в штатском с такими документами, от которых шарахались даже наглые итальянские карабинеры. Все произошло так же быстро, как продолжалась англо-занзибарская война, длившаяся, как известно, тридцать восемь минут. Если бы кто-то из журналистов, пишущих на околополитические темы, оказался в те дни вблизи Сан-Ремо, он бы очень удивился, увидев весь цвет мировой политической элиты в одном месте. И те, кто мелькали в заголовках журналов, и другие – предпочитавшие лишний раз не светить свое лицо под лучами софитов и фотовспышек, перед камерами вездесущих репортеров – на итальянский берег съехались все. Это были не выборные калифы на час – таких было в собравшемся обществе очень немного, нет, по большей части это были матерые чиновники, без которых не обходится ни один президент, это были уважаемые банкиры, страховщики и финансисты, это были солидные ученые от экономики и политологии. Могло бы показаться, что зреет какой-то заговор. И тот, кому так могло показаться – был бы совершенно прав!
Заговор – это не всегда что-то противозаконное. Договоренность о тайных действиях, не нарушающих никакие законы – это тоже заговор. Как бы он не назывался в прессе – конференция, саммит или фестиваль – но если в договоренности не посвящают никого, кроме участников собрания, вы имеете дело с самым обычным заговором.
Тринадцатое собрание “Бильдербергского клуба” состоялось.
Формально посвящено оно было насущному вопросу – что делать с Восточной Европой, когда она сбросит оковы коммунизма? До сброса оков было еще два года, еще люди в социалистических странах ходили на парады и клялись своим коммунистическим партиям в преданности, а победители собрались в Сан-Ремо делить сферы влияния – перезревший плод уже готов был сам упасть в руки. Да и главный прораб “Перестройки” недвусмысленно давал понять своим бывшим сателлитам, что добровольно передает свое на них влияние в руки более достойных господ.
