Над равниной висел неприятный запах тины и гнилья, а потуги слабого ветерка разогнать его оказывались тщетными.
Собеседники не заметили, как оказались ввиду Вороньего замка, зато, похоже, их увидели в самом замке: перед воротами его заклубилась пыль, и в сторону дороги направился отряд копий в сорок.
— Занятно, — пробормотал Бродерик, всматриваясь в далекий силуэт Вороньего замка, — кажется, Радульф проснулся и жаждет схватки! Потом закончим нашу беседу, а сейчас пора командовать «к бою!» Не думаю, что этот живодер несется к нам поболтать о погоде.
Гровель посмотрел в указанном направлении, но ничего не увидел: слабое зрение не позволило. Зато обнаружившуюся опасность увидели Эмиль и Рональдо — их кони выдвинулись вперед, прикрывая Гровеля, а остальные оруженосцы сомкнули строй и выставили перед собой копья.
— Занятно, — повторил Бродерик, в задумчивости теребя подбородок. — Чего это ему не сидится в своей дыре? На торговый караван мы вроде бы не похожи? Захотелось подраться? Их там рыл сорок, а нас дюжина. Ну что ж, сделаем ещё одно доброе дело: привезем Хильдерику этого разбойника, пусть сам разбирается. Эмиль, Рональдо, Гро…маршала за спины, сами на фланги, а я встречу их в центре. Режьте всех, но главного надо взять живым.
И в этот раз телохранители подчинились ему.
Громко орущая толпа навалилась, сотрясая землю копытами лошадей, гремя обнаженными мечами и топорами и, будь на месте кнехтов маршала любой другой отряд, все тут же и должно было закончиться. Но в этот день удача покинула барона Радульфа — ему противостоял хорошо обученный, очень хорошо вооруженный и никого не боящийся противник. Строй оруженосцев устоял, почти не прогнувшись. А в центре закрутилась кровавая карусель, из которой то и дело начали выпадать отрубленные руки и головы. Справа и слева от основного строя в толпу врубились два маршальских телохранителя.
Барон, последним неспешно подъезжающий к месту схватки, сначала ничего не понял — вино, без меры залитое в баронскую глотку, мешало сосредоточить взгляд на схватке, а численное превосходство его людей не вызывало сомнений в исходе боя, но чем ближе он оказывался, тем все большие сомнения начинали рождаться в его душе. Его людей явно теснили! Даже, скорее, просто вырезали, как каких-то бешеных собак. Первым порывом барона было немедленное желание ввязаться в самую гущу, но ощупав бок, он не обнаружил на месте привычной рукояти меча! А здесь и люди его стали разворачивать коней, спеша выскользнуть из устроенной им ловушки. Сразу целый десяток трусов пронесся мимо него обратно в замок, барон нетрезво посмотрел им вслед, стараясь запомнить каждого, чтобы позже примерно наказать, а когда развернулся лицом к противнику, увидел перед собой, буквально в паре десятков шагов, шеренгу черно-синих маршальских оруженосцев! А в самой её середине сидел на вороном жеребце какой-то перемазанный кровью вурдалак! Именно вурдалак, потому что люди такими страшными и большими не бывают! Упырь вскинул над головой окровавленный меч и указал им точнехонько на Радульфа!
Наверное, конь барона испугался нечисти не меньше хозяина, потому что высоко подпрыгнув на месте, он развернулся и встал на четыре ноги, готовый мчаться в спасительный двор замка, что и подтвердил в тот же миг, сорвавшись в безудержный галоп. Барон безвольной куклой болтался в седле, проклиная своё пьянство и костеря понесшего жеребца. Пару раз ему удалось оглянуться, и то, что он увидел, заставило Радульфа смотреть лишь прямо перед собой: кровосос висел на хвосте, не давая выиграть ни одного шага! Он тянул к Радульфу свои бревноподобные лапы, рычал и ругался, но не отставал.
Погоня закончилась перед раскрытыми воротами конюшни: здесь чудовищная длань вурдалака всетаки ухватила барона за шиворот и выдернула из седла, но удержать на весу не смогла, и несчастный хозяин Вороньего замка пребольно ударился о стену конюшни. Здесь-то его и поджидало спасительное беспамятство, не позволившее Радульфу стать свидетелем своего пленения.
А по замку разбегались его бывшие бойцы, вспоминая самые потаённые места, где случалось оказываться за годы службы Радульфу. И, поскольку прятавшиеся по норам тросы знали таких местечек неисчислимое количество, очень многим в этот день посчастливилось уйти от справедливого возмездия. Впрочем, ни Бродерика, ни его людей эти несчастные не беспокоили.
