— Пьер! Выбрось этот кувшин! Тащи савантейское! Я знаю, что осталось всего два! А маршал в стране вообще один! Ты же не хочешь напоить его этой кислой бурдой? Быстро! Яго, чего ты там копаешься, готовь таз с водой, капни туда лимона, только быстро, быстро! Хелен, вот тебе ключ, открой мой шкаф, там кубки синего стекла — на стол тащи! Да поживей, красавица!
Дверь снова распахнулась, и толстячок, склонившись в глубоком поклоне, залепетал:
— Такая честь для нас, Ваша Светлость, такая честь! — Теперь в его голосе отсутствовала та уверенная властность, что подстегивала слуг. — Проходите, — он хотел взять Гровеля под руку, но Эмилю хватило одного взгляда, чтобы пресечь эту неуверенную попытку. — У меня все только самое лучшее! — Пятясь, он придерживал жирным задом норовящую закрыться дверь.
Гровель, сопровождаемый телохранителем, вошел внутрь «Свиньи в ландышах», а её хозяин бесплотной тенью в шесть пудов весом успел просочиться мимо них — только половицы жалобно скрипнули, и, указывая дорогу, устремился между массивных столов:
— Сюда, Ваша Светлость, я проведу вас на лучшее место в этом заведении, вы останетесь довольны. Можно, Ваша Светлость, я приколочу под вывеской памятную доску о том, что Вы посещали мой трактир? Нет, если Вы не желаете этого, никакой доски не будет, конечно, но как могли бы гордиться своим отцом мои дети!
— Тогда сегодняшний обед бесплатно, — в Гровеле вдруг проснулся купец Первой Гильдии, и устыдившись этого, глядя в расширившиеся глаза лысого хозяина, он неискренне улыбнулся, добавив: — Шучу, любезный, шучу. Накорми нас хорошо, а потом хоть статую конную ставь. Чем это у тебя воняет здесь?
— Так ведь ландышами, Ваша Светлость. Мы ж «Свинья в ландышах», вот и соответствуем.
— А меридская «свинья» твоей не мамкой приходится?
— Вы и это знаете, Ваша Светлость! Верно, там мой папаша до смерти заправлял, теперь брат старший, ещё два младшеньких есть, они своими «свиньями» в Бресте и Золле заправляют.
— Забавно, — усмехнулся Гровель, выходя вслед за хозяином во внутренний дворик, — эдак вы скоро все королевство своими «свиньями» покроете?
Хозяин подобострастно хихикнул, но ничего не ответил.
— А чего она «в ландышах»?
— Матушке очень уж цветы эти нравились, вот папаша и назвался так. Вот, проходите, Ваша Светлость, сейчас все сделаем.
Внутренний двор трактира оказался густо засажен старыми чинарами, в плотной тени которых тихо журчал прохладный родник. Прямо над его руслом на сваях возвышалась сколоченная из корабельных досок площадка, огороженная невысокими перилами, а в центре этой площадки стоял резной столик с парой стульев, на одном из которых уже восседал Бродерик.
Для кнехтов чуть поодаль, возле каменной стены, был установлен отдельный стол.
Тишина и прохладная свежесть, царившие в этом уголке, разительно контрастировали с той невыразимой духотой и шумом, что сопровождали отряд всю дорогу. Гровель поднялся по скрипнувшим ступеням и сел напротив Бродерика.
— Хорошо здесь, — задумчиво обронил маршал, ковыряясь в зубах какой-то щепкой. — Спокойно.
Глава 8. Хорст ищет выход
Если вас никогда не назначали вдруг самым главным генералом при разбитой в пух и прах армии, то вам нипочем не понять той растерянности, что овладела Хорстом. Вчерашнему крестьянину, после того, как миновал первый приступ эйфории, вызванный исполнением его молитвы, пришлось быстро понимать, что дела его вовсе не так безоблачны, как выглядели на первый взгляд. Малолетний негодник Рене, нацарапавший все-таки к вечеру свой отчет, по мальчишескому максимализму не стал разбавлять суровую действительность водой и разводить долги по разным счетам, как непременно поступил бы любой квалифицированный счетовод. Нет, в отчете Рене было всего три графы — «дебит», «кридит», «примичания». В первой графе за последние три месяца все доступные места без боя завоевала армия прочерков, зато во второй, после длинного столбика корявых чисел, выведенных неумелой мальчишеской рукой, красовалась такая сумма, что Хорст даже не отважился произнести её вслух, боясь что-то напутать. Но хуже всего ему пришлось, когда он ознакомился с «примичаниями». В эту графу смышленый пацаненок внес еженедельные проценты, которые предстояло выплачивать Езефу и его коллегам. Напротив каждого числа дотошный Рене проставил по три ближайших даты выплат, что делало отчет очень наглядным. И по всему выходило, что уже очень скоро вслед за первыми людьми в черном должны были явиться другие — от Сальвиари и Ротсвордов.
