— Итак, Одри… Вы позволите называть вас так?
— Да, конечно. — Одри робко улыбнулась. — Вы теперь столько обо мне знаете, что было бы странно, если бы вы называли меня мисс Маллиган.
Легкая улыбка тронула губы Ричарда.
— В таком случае зовите меня Ричардом. А знаете, вам не идет фамилия Маллиган. Она ведь ирландская, если я не ошибаюсь?
— Вы правы, фамилия ирландская. Мой отец ирландец, а мать из Шотландии.
— Ах вот оно что! Это все объясняет, у вас очень интересная внешность.
Одри изумленно вскинула на него глаза. Подумать только, Ричард Андервуд — мистер Совершенство — сказал, что у нее «интересная внешность»! Куда уж интереснее — рыжая, лицо в веснушках, невысокая, пухленькая! — саркастически подумала Одри. И все же этот маленький комплимент немного приободрил ее.
— Итак, Одри, расскажите мне о вашем бывшем возлюбленном.
Ричард одарил Одри мягким спокойным взглядом, и она поняла, что он действительно может помочь ей, — сразу же захотелось довериться ему и рассказать наконец все то, о чем она так долго молчала, не решаясь открыть правду ни одному из своих сослуживцев из боязни потерять работу.
Президент банка мистер Шелли славился своей придирчивостью в подборе кадров и требовал от сотрудников полной отдачи, поэтому ему вряд могло понравиться, что одна из его сотрудниц беременна и может при этом рассчитывать только на себя, поскольку не замужем. Во-вторых, Одри фактически являлась лицом банка, поэтому подразумевалось, что даже сам ее внешний вид должен говорить, что дела банка идут как нельзя более успешно, а беременность, затем роды и уход за ребенком неизбежно наложат отпечаток на ее внешний вид и работоспособность. Ко всему этому прибавлялась глубокая душевная травма брошенной женщины. Конечно, если бы Одри была замужем, ситуация не была бы столь плачевной. Доходов обоих супругов хватило бы, чтобы нанять ребенку няню. Даже если бы Тедди согласился хотя бы признать ребенка своим и выплачивать алименты — Одри и тогда вздохнула бы свободнее. Но Тедди решительно требовал, чтобы она сделала аборт, и так запугал Одри перспективами того, что ее ждет в случае неповиновения, что Одри боялась даже заикнуться руководству банка о положении, в котором оказалась.
— Тедди ушел от меня в тот день, когда я сказала, что жду ребенка.
— Тедди? — Ричард саркастически приподнял бровь. — Это ваша собака?
Одри улыбнулась, оценив его шутку. Она была благодарна Ричарду за попытку разрядить обстановку.
— Если бы… Если бы Тедди был собакой, я просто заперла бы его в квартире и выводила только на поводке. Но, к сожалению, Тедди — отец моего ребенка.
— Ваш Тедди — собака, — отрезал Ричард без тени улыбки.
— Вообще-то вы правы, Ричард. Собака. Такая, знаете, комнатная собачка. Любит, чтобы о нем женщины заботились. Когда я говорю «женщины» — я имею в виду много женщин.
Взгляд Ричарда сделался жестким. Он выпрямился в кресле.
— Он бросил вас ради другой женщины?
— Да, но этого и следовало ожидать. Он не любит брать на себя ответственность, но я никак не хотела этого замечать. Знаете, — Одри невесело усмехнулась, — когда я сказала ему, что беременна и что теперь мы должны пожениться, он так кричал на меня… Посоветовал посмотреть на себя в зеркало. Дескать, что может привлечь такого мужчину, как он, в такой женщине, как я? Конечно, сейчас я понимаю, что он и не собирался на мне жениться, я была ему нужна только для того, чтобы получить информацию, с помощью которой он мог бы шантажировать свою мачеху. К тому же мы принадлежим к разным социальным слоям. Насколько я поняла, для души у него есть другая женщина. С моей стороны было глупо быть такой наивной, правда?
— Вы имеете полное право ждать верности от отца вашего будущего ребенка, — твердо сказал Ричард. — Хотя бы уважения и ответственности.
Одри вздохнула. Известие о предательстве Тедди было похоже на удар ножом в спину. Хотя ей следовало догадаться раньше, что он способен на низость. Когда Тедди жаловался на скупость отца, на происки мачехи, Одри поддерживала его, как могла, и он принимал это как должное. Просто играл с ней, как с любимой игрушкой, а когда игрушка надоела и стала не нужна, он просто выбросил ее.
