Отдыхом для Люси были только каникулы и праздники, когда она, используя любую возможность, ездила в Москву. Разлуки с мужем стали для нее привычными, расставались они с Михаилом легко, встречались спокойно.
Но совсем тоскливо ей стало, когда, окончив институт приступила она к работе в качестве учительницы английского языка в общеобразовательной школе-десятилетке. Устроиться Люсе удалось не сразу, с различными мытарствами, должность свою она получила в далеко расположенном новом районе. Дорога отнимала у Люси ежедневно около трех часов, городской транспорт выматывал ее, к тому же она столкнулась с непривычной для себя необходимостью вести в школе общественную работу то по организации сбора макулатуры, то по проведению пионерских слетов, то по подготовке концертов самодеятельности. Люся была совершенно равнодушна к этим обязанностям и считала их про себя бесполезными, потому что, в отличие от Михаила, не любила свою работу.
А Михаил все чаще стал отлучаться в служебные командировки — его гоняли по ним как молодого бездетного специалиста.
Кончилось все это первой и последней, по-настоящему крупной и серьезной ссорой между Люсей и Михаилом.
В тот день Люся сидела за столом и проверяла тетрадки своих учеников. Нудная, почти механическая работа требовала от нее в то же время напряженного внимания — учителю нельзя пропустить допущенную ошибку. И в какой-то момент Люся сама того не заметила как оторвалась от тетрадей и стала смотреть в окно, уныло слезящееся каплями дождя. Она слышала, как в комнату вошел Михаил, но не обернулась. Михаил снял плащ, повесил его на шестиштыревую вешалку, прибитую тут же у двери, переобулся в домашние тапочки и подошел к Люсе.
Обычно она хоть как-то реагировала на его приход, а тут сделала вид, что полностью погружена в проверку тетрадей. На самом деле она просто уставилась в одно слово, аккуратно выведенное детской рукой, — "хоум", что означало в переводе с английского "дом".
Люся не видела этого слова и не понимала его значения, а по звукам, казавшимся столь ощутимыми в тишине комнаты, ясно представляла себе, что делает Михаил.
Он постоял за ее спиной, потом тихо подошел к платяному шкафу, скрипнула дверца, переоделся в спортивный костюм, глухо грохнув вешалкой по задней стенке шкафа, и снова остановился сзади нее.
Пауза не могла быть бесконечной, раздражение мутной ленивой волной вскипело в Люсе и она откинулась на спинку стула. И тут Михаил положил ей на руки, как ребенка, букет хризантем.
Они пахли мокрым холодком и легкой земляной затхлостью.
Люся прижала цветы к груди и обернулась. Раздражение на мгновение стихло, словно удивленно затаилось. Михаил сел рядом на кровать.
— Ты голодный? — спросила Люся, разглядывая цветы. — И где ты их достаешь?
— Спасибо, я сыт, — последовательно ответил на ее вопросы Михаил. — Я поел на заводе, вполне сносно. А цветы… Бабка какая-то к проходной приходит, приносит то астры, то хризантемы.
— Может быть, я тебя все-таки покормлю? — спросила Люся безо всякого желания, и цветы ей почему-то показались уже не подарком, они потеряли ореол своей таинственности, от них даже пахло не мокрым холодком, а затхлостью старческих рук.
— Спасибо, я же сказал, что не хочу есть, — чуть удивился Михаил, он не любил повторять дважды одно и то же.
— А как у тебя на работе? — Люся положила цветы на край стола.
— Рассказывай…
— Дела?.. — пожал плечами Михаил. Хотя на первых порах по приезде в Ленинград Люся заставляла Михаила описывать свой рабочий день, он выдавал ей только точную, но сухую информацию без личной эмоциональной оценки, и поэтому Люся давно перестала интересоваться его служебными делами.
В данном случае вопрос насторожил Михаила, но поскольку речь зашла о работе, он счел возможным использовать момент и осторожно добавил:
— Наверное, придется ехать в Чимкент…
— Опять? — в упор посмотрела на него Люся. — Ты же только что оттуда…
— Десять дней как, — уточнил Михаил. — Звонили. Автоматика барахлит. Ты знаешь, тут есть какая-то необъяснимая закономерность — пока сам сидишь рядом, то все в порядке. Стоит уехать, как все кувырком. Правда, когда я там сижу, то проверяю каждый шаг эксплуатационников. Уверен, что и сейчас можно легко найти причину неполадок. Но искать ее надо мне — за меня этого никто не сделает. Думаю, за неделю управлюсь. Плюс дорога.
