Михаил же был ровен, терпелив, спокоен и, в конце концов, Люся уверовала, что иных отношений между мужчиной и женщиной не бывает, что интимная часть этих отношений — такая же естественная и обыденная необходимость, как личная гигиена, но, конечно, эмоциональнее.
Первый год замужества прошел для Люси интересно — она впервые почувствовала себя замужней женщиной, началась вереница походов в гости, в основном, по знакомым и друзьям отца Люси, в те дома, где раньше ее принимали за девочку. Квартиры, которые Люся с Михаилом посещали с визитами, никогда не назывались "квартирами", а носили высокое имя "дом". В таких "домах" стены были обклеены редкими по тем временам моющимися обоями, мебель была красного дерева, под высокими потолками сияли хрустальные люстры, в сервантах благородно белел тонкий фарфор, а на полах пестрели восточным орнаментом ковры. На столах царило изобилие, а за столами — веселье.
В свою очередь, Люся, уже как семейный человек, приглашала подруг, хотя, конечно, это больше походило на полуофициальные приемы, чем на дружеские встречи. Готовиться к ним Люсе всегда помогала мать, и Люсе оставалось только сервировать стол и играть роль щедрой и радушной хозяйки дома.
Как всегда, в Люсином доме широко отмечались ноябрьские и майские праздники, семейные торжества, шумно встречали Новый год.
Карнавальное шествие жизни остановилось для Люси августовским вечером на перроне Ленинградского вокзала. И Люся не сразу поняла, но очень быстро почувствовала, что она и Михаил совершенно по-разному отнеслись к этой перемене.
Для Михаила Ленинград был местом первой его работы, которая составляла для него смысл жизни. Из студента он превратился в инженера, от которого требовались и знания, и умение решать задачи не только по оптике и сопротивлению материалов. Михаил сразу попал в большой производственный и научный, многослойный коллектив со своими традициями и проблемами. Ему предстояло освоить нелегкую науку общения с людьми, найти свое место в деле, о котором он мечтал. И Михаил отдал все свои силы и энергию этому. Для него не существовало разницы между служебным временем и досугом — о работе он думал постоянно.
Люсю Михаил любил. Любил по своим понятиям серьезно. Она понравилась ему сразу, и Михаил, как человек целеустремленный, полностью посвятил себя Люсе в период ухаживания. После же свадьбы Михаил видел в Люсе только подругу жизни, соратницу по делам, будущую мать их детей. Михаил был умным, но холодным по темпераменту человеком. Он был всегда формально безупречен в отношениях с Люсей — внимателен, уступчив в мелочах, терпелив к ее капризам. Михаил рассчитывал свою совместную жизнь с Люсей, как программу для электронно-счетной машины. Такой машиной был его мозг с отличной цепкой памятью. Люся могла быть уверена в том, что огурцы всегда будут нарезаны крупно — так, как она любит, что Михаил всегда явится с цветами, что ей никогда не будет отказа в понравившейся ей вещи, если это позволял их бюджет.
Михаил просто не мог увлечься другой женщиной, влюбиться в кого-то, кроме Люси. Зачем?
Но при всем при этом Люся чувствовала, что появившись с цветами после работы, что крупно нарезав огурцы, что внимательно выслушав и поговорив с Люсей, Михаил переключается от общения с ней на размышления о своем деле. В это время Люся для него не существовала.
Для Люси Ленинград был чужим городом. Одно дело туристом подняться на Исакиевский собор или спуститься в подвалы Казанского собора, пройти по залам Зимнего дворца или по казематам Петропавловской крепости, отдохнуть на скамейках Летнего сада или в парках Павловска. Другое дело жить в скудно обставленной — стол, шкаф, кровать, четыре стула — комнате в заводской гостинице без своих нарядов и украшений, без сервизов и цветного телевизора, без собственной кухни и ванны, без набитого снедью холодильника.
В Ленинградском педагогическом институте — а Люся всегда относилась к учебе с прохладцей — ей было неинтересно. Группа студентов пятого курса, куда ее определили, тоже восприняла Люсю, как залетную птицу, да Люся и сама не стремилась заводить здесь знакомств.
