Иван подошел к тренеру:
– Скажите, а если реальная ситуация? Если со всей дури?
Тренер повернулся и невозмутимо оглядел Ивана с ног до головы, словно приценивался к боксерской груше в магазине. Понравилась ему груша или нет, определенно сказать было невозможно, ибо все эмоции тренера, видимо, скрывались под бородой, а в васильковых глазах не было ничего, кроме омутовой бездонности.
– Накатаете технику так, чтобы самому не покалечиться и партнера не изуродовать, – будете работать в полный контакт, – ответил он.
– А мне сейчас можно попробовать?
– Пробовать запрещено правилами клуба. Понравилось то, что увидел, – оставайся, тренируйся, дорастешь до спаррингов – спаррингуй. Не нравится – извини.
Васильковые глаза внимательно посмотрели на парня, скользнули по тельняшке, выглядывающей из-за отворота куртки.
– Но для десантника, так и быть, сделаю исключение. Пошли.
Инструктор дал команду, и группа, прекратив тренировку, расселась вдоль стены.
– Давай, – Дед Мороз стоял, опустив руки и не делая ни малейших попыток встать в стойку. Только васильковые глаза стали похожи на две ледышки.
Иван решительно взметнул ногу вверх, повторяя удар в пах, который они с лейтенантом Калашниковым нарабатывали до одурения и который не раз уже выручал его. Однако тренер повернулся как-то так, что летящий точно в цель ботинок только скользнул по его бедру. Иван не успел поставить ногу на пол – тело тренера развернулось в обратную сторону, выбросив, как камень из пращи, раскрытую ладонь. Весьма болезненный тычок пальцами под нижнюю челюсть, голова Ивана запрокинулась назад, и, не удержавшись на ногах, он рухнул на пол.
– Это защита от удара в пах с контратакой, – услышал он над головой негромкий голос. – Мягкий вариант. Хотя возможен и жесткий. Например, если вместо тычка пальцами нанести крюк рукой в висок, то можно убить человека. Так что на улице лучше работать кулаком в челюсть.
Болевая точка на шее, куда пришелся удар пальцами, горела огнем. Иван вскочил на ноги. В душе поднималась глухая, звериная ярость. Он кинулся на тренера и… Ощущение было такое, будто его насадили на булавку, словно мотылька. В живот вошел таран, дыхание перехватило, Ивана согнуло пополам… Но упасть ему не дали. На его горле сомкнулась железная удавка, в которой он повис, словно кролик, угодивший в петлю-ловушку.
– Прямой удар ногой с последующим удушающим захватом…
Дед Мороз спокойно, как учитель анатомии на уроке, почти препарировал парня, при этом объясняя своим притихшим ученикам, как это лучше делается.
Иван дернулся, пытаясь освободиться, но удавка лишь затянулась сильнее.
– Если противник дергается, придушите его, потом бросьте на землю и возьмите на болевой. По ситуации можете нейтрализовать его, сломав руку. Если он вооружен, не разжимая захвата, ударьте его коленом под дых, после чего сверните шею…
Голос тренера доносился откуда-то издалека. В глазах запрыгали черные точки, похожие на рой крупных навозных мух, стремительно увеличивающийся в размерах.
– Всё… – выдавил Иван из себя, скребя ногами пол.
Клещи исчезли. Воздух ворвался в легкие с кашлем, слезами и соплями. Иван рухнул на колени и, схватившись за горло, дышал, дышал…
– А это не слишком жестоко, – донесся до него чей-то голос.
– В Библии сказано: «Возмутитель ищет только зла; поэтому жестокий ангел будет послан против него», – пояснил тренер. – Иными словами, противодействие нападающему должно быть адекватным. Он бил со всей силы. Если б я не увернулся, такой удар сделал бы меня на всю жизнь инвалидом. Да и защищался я не вкладываясь, вполсилы…
– Ничего себе «не вкладываясь», – Иван, утирая невольные слезы, вставал с пола.
Тренер пожал плечами и кивнул на свободный мешок:
– Начинай, показывай, что можешь. Вижу, кое-какие навыки у тебя есть. И неплохие навыки. Правда, правильно применять их ты пока не научился. Реальный уличный бой – он не для нападения, а для защиты себя и своих близких.
Иван кивнул:
– Понял. Спасибо за урок. К себе возьмете?
– Возьмем, – произнес тренер. – Завтра приходи в это же время к началу тренировки.
Иван четко развернулся на месте по старой армейской привычке и, пробормотав про себя: «Н-да… Точно не танцы…» – направился к выходу.
