— Нечего рассказывать. Я просто иду на него с девушкой, вот и все.
— Это особенная девушка?
Я смотрю на Кено. Если он знаком с кем-то из людей Девлина, он может передать им эту информацию. Неужели Бергер и правда наивно полагает, что наши разговоры не покидают этих стен? Как только мы выходим из этого здания, готов поспорить, Зана тут же достает телефон и разбалтывает своим глупым друзьям все, что только может выжать из наших историй.
— У нас с Киарой… все сложно, — говорю я группе.
Сложно. Кажется, это слово в последнее время стало определением моей жизни. Остальная часть занятия посвящена Кармеле, которая жалуется на своего старомодного отца. Он запрещает ей поехать с друзьями в Калифорнию на зимние каникулы. Кармеле бы понравилось жить с такими родителями, как Вестфорды, которые верят, что каждый человек должен отыскать свой собственный путь и набить свои собственные шишки (а когда ты их все же набьешь, они окружат тебя заботой и не отойдут ни на шаг). Они полная противоположность родителям Кармелы.
Когда нас отпускают, я выхожу из здания следом за Кено.
— Кено! — окликаю я его, но он не останавливается. Я тихо выругиваюсь и ускоряю темп, чтобы нагнать его прежде, чем он сядет в машину. — В чем, черт возьми, проблема?
— У меня нет проблем. Уйди с дороги.
Я преграждаю ему путь к машине.
— Ты работаешь на Девлина, не так ли?
Кено озирается по сторонам, словно подозревает, что за нашим разговором следят.
— Убирайся прочь.
— Ни за что, чувак. Ты что-то знаешь — и это значит, что мы с тобой теперь лучшие друзья. Я буду драть твою задницу, пока ты не расскажешь мне все, что у тебя есть на меня или Девлина.
— Ну ты и pendejo.
— Меня оскорбляли и хуже. Не испытывай мое терпение.
Он кажется немного обеспокоенным.
— Тогда забирайся в машину, пока нас не заметили.
— В последний раз, когда я слышал эту фразу, мне надрали задницу пятеро pendejos.
— Просто делай, как я сказал. Иначе никаких разговоров.
Я собираюсь запрыгнуть через окно, но потом вспоминаю, что только у машины Киары не открывается пассажирская дверь. Кено выезжает с парковки. Алекс ждет меня в мастерской. Он вне всяких сомнений пришлет за мной кавалерию, если я вскоре не покажусь, поэтому я набираю его.
— Где ты? — спрашивает меня брат.
— С… другом. — Вообще-то он мне не друг, но нет никакой необходимости вызывать у Алекса подозрения. — Встретимся позже, — говорю я и кладу трубку прежде, чем он начнет о чем-то заливать.
Кено не говорит ни слова, пока мы не приезжаем к маленькому многоквартирному дому на окраине города.
— Иди за мной, — произносит он и заходит в здание.
Внутри Кено по-испански здоровается со своими ма и сестрами. Он представляет меня, после чего мы уходим в глубь квартиры. Его крошечная спальня кажется мне до странного знакомой. Я бы, наверное, с ходу узнал комнату любого мексиканского парня-подростка. Молочного цвета стены увешаны семейными фотографиями. На одной из них висит мексиканский флаг. Глядя на него, а также на красные, белые и зеленые наклейки на столе, я сразу же чувствую себя комфортнее, хоть я и должен оставаться с Кено начеку. Я все еще не уверен, в какую игру он играет.
Он вытаскивает пачку сигарет.
— Курить хочешь?
— Нет. — Никогда не любил этого, несмотря на то что меня вырастила кучка курильщиков. Mi’amá курит, и Алекс тоже курил, пока не начал встречаться со своей Мисс Вселенная. Если бы он предложил мне пару таблеток викодина, я бы не отказался. С воскресенья я почти не вылезал из постели, и мое тело все еще не пришло в норму.
Кено пожимает плечами и прикуривает.
— Морриси взял у тебя сегодня анализы на наркотики, да?
Видимо, мы сначала походим вокруг да около, прежде чем перейти к разговору, ради которого он привез меня сюда.
— Да.
— Думаешь, прокатит?
— Я не переживаю на этот счет. — Я отклоняюсь на подоконник и наблюдаю за тем, как Кено, сидя на стуле, пускает дым. Чувак выглядит так, словно в его жизни вообще нет забот, так что мне даже становится завидно.
— У Бергер чуть инфаркт не случился, когда она тебя сегодня увидела.
— Ты ведь знаешь, что можешь говорить со мной по-испански.
