Я останавливаюсь.
— Наше название не «Тотальные квиры»?
Он поднимает руки, сдаваясь.
— О’кей, о’кей, по правде говоря, никто из нас не кричит «вперед, квиры» перед выходом на поле, хотя вон тот парень, Джо, с торчащими волосами, предлагал так делать в начале сезона. И мы называемся просто «Алтиматы». Мы не смогли придумать ничего более оригинального, и Ларри предложил «Алтиматы», и оно вроде как привязалось. Доволен?
Я качаю головой и забираю у него свою форму.
— Ты будешь мне должен, — говорю я, стягивая через голову свою футболку и надевая розовую.
— Знаю. Назови свою цену, амиго.
— Обязательно. Позже. — Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Киару, сидящую на трибунах. — У Киары когда-нибудь был парень?
Он постукивает указательным пальцем по подбородку.
— Она рассказывала тебе о Майкле?
— Кто такой Майкл?
— Парень, с которым Киара встречалась этим летом.
Она ни разу не упоминала его.
— Насколько все было серьезно?
Так широко улыбается.
— Боже мой, как же нам интересно.
— Ответь на вопрос.
— Он сказал ей, что любит ее, а потом бросил по эсэмэс.
— Вот ублюдок.
— Еще какой. — Так показывает на противоположную сторону поля, где разминается команда противников. — Это вон тот высокий парень с бутылкой воды, у которого на футболке фамилия Барра.
— Парень в зеленой бандане?
— Да, он самый, — говорит Так. — Майкл Барра, эсэмэс-кидала.
— Он лысый?
— Нет, Барра следит за своими великолепными волосами, чтобы они не растрепались во время игры. — Так кладет руку мне на грудь, чтобы привлечь мое внимание. — Но помни, о чем я говорил тебе в машине по дороге сюда, объясняя правила. Это неконтактный спорт, Карлос. За излишнюю грубость можно схлопотать пенальти.
— Угу. — Я наблюдаю за тем, как на другом конце игровой зоны бывший Киары, сделав глоток, не оглядываясь, швыряет бутылку с водой к краю поля, и та чуть не ударяет собаку одного из зрителей. Я даже не говорил с этим парнем, а уже его ненавижу.
Игра начинается, и Деннис замахивается и запускает диск через все поле в сторону наших противников. Все идет нормально, пока один парень из другой команды не отпускает какой-то комментарий про педиков, когда я перехватываю брошенную им тарелку. Кровь в моих жилах вскипает так же, как когда меня называют грязным мексиканцем.
Я жесткий, люблю посоревноваться и готов надрать пару играющих в алтимат задниц. Вероятно, сейчас самое время предупредить Така, что ему все же стоит ожидать минимум неизбежной грубости от распаленного мексиканца.
МНЕ СТРАННО СНОВА видеть Майкла. Я знала, что он будет здесь, но не знала, как почувствую себя, увидев его после нашего разрыва. Я думала, что во мне осталась хоть какая-нибудь искорка, малейшее воспоминание о том, почему я захотела с ним встречаться, но теперь, когда смотрю на него, не ощущаю ровным счетом ничего. Я действительно его отпустила. Проблема в том, что человек, на которого я так быстро переключилась, не хочет иметь со мной ничего, кроме легкой интрижки. Я не хочу интрижек с Карлосом и согласилась на его предложение притворяться, что все происходящее между нами, — временно и несерьезно. Но каждый раз, когда мы оказываемся рядом, мне не хочется, чтобы все было именно так.
Я постоянно думаю о нем, просыпаясь по утрам, в школе и перед сном. Даже когда я встречалась с Майклом, воспоминания о нем не заставляли меня улыбаться так искренне, как я улыбаюсь, вспоминая этого мексиканца. Хоть он и старается изо всех сил казаться придурком, я каждый день замечаю настоящего Карлоса. Когда он играет с моим братом, я вижу его нежность, которую он не показывает остальному миру. Когда он подшучивает надо мной, чувствую его игривость. Когда он целует меня, ощущаю, как он жаждет внимания. Когда он готовит мексиканскую еду или вставляет в разговоре испанские слова, замечаю его преданность своим корням и народу, которая сияет так же ярко, как солнечный свет.
Я знаю много замечательных вещей о Карлосе и понимаю, что заставляет меня чувствовать такую привязанность к нему, какой я прежде ни к кому не испытывала. Но он еще ни разу не подпустил меня к своей темной стороне, к той самой, в которой заключены его ревность, злость и отчаяние. И я знаю, что именно эта сторона не позволит ему эмоционально привязаться ко мне.
