— Если бы не Антоша... — сказал было он и тут же умолк — перехватило дыхание, сорвал с головы бескозырку и застыл рядом.
— Вот что, ребята, — помолчав, сказал Суходолов, — я так думаю: скоро мы должны вернуться сюда. На этом Антоновом мысу памятник надо поставить. Хоть и не бывает здесь людей, а надо...
Более двадцати лет минуло с той поры. Давно уже «Баклан» ушёл на покой следом за своими близнецами «Арой» и «Гагарой». Мало кто помнит о нём теперь.
Забылась, конечно, среди моряков и безобидная лукавая присказка, в которой говорилось об этих трёх утлых суденышках, А вот Антонов мыс не забылся. Хоть на мореходных картах он и обозначен Крестовым, сами моряки с тех пор упорно называют его Антоновым.
Кто знает, придёт время, глядишь, и на картах утвердится это название...
Глухой раскатистый гул шторма долетал из-за скалистых берегов и сюда, на причал, возле которого стоял промытый тёплым июльским дождём интуристский автобус. Напористый ветер гнал с моря седогривые волны, они пенились, клокотали в узкой горловине бухты, но сюда докатывались уже несколько обессилевшими, ухали, сшибались с бетонной стенкой причала, и солёные брызги ливнем опадали почти к самым скатам сверкающего свежим лаком автобуса. Шёл несильный затяжной дождь, небо наглухо затянуло, будто надвинулись сумерки, и на фоне беспросветной этой сумеречи маленький курортный городок казался ещё более белым — сочный мазок художника на монотонно-сером полотне.
Из автобуса никто не решался выходить.
«Неужели здесь? — рассеянно глядя по сторонам, пытаясь отыскать хоть какие-то приметы, подумал Сергеев. — Но ведь ни этих курортных корпусов, ни причала тогда и в помине не было...»
Он почти не понимал, о чём говорит советским туристам симпатичная девушка-переводчица, сидящая в кресле рядом с водителем, только слышал её мягкий, воркующий голос с южным акцентом и всё смотрел на раскинувшийся по склону маленький городок, ничего не узнавая и ещё больше от этого волнуясь. Но эту-то узкую горловину, этот проход в бухту он, капитан второго ранга в отставке Сергеев, сразу узнал. Как только автобус миновал ущелье, вымахнул на простор и покатил открытым берегом — так сразу и узнал... Названия бухты он не помнил — память не удержала нерусское трудное слово. И даже не саму бухту Сергеев узнал, а именно этот проход, стиснутый, точно челюстями, невысокими скалистыми берегами. Только тогда в нём не волны клокотали, как сейчас. И встреча, конечно, была другой — это теперь им, советским туристам, все почести и уважение, а в тот день...
«Да-да, эта бухта подковой, этот проход — всё так, но больше ничего не узнать, — почему-то с огорчением подумал Сергеев. — Что ж, сколько воды утекло с той поры...»
А переводчица, извинившись за «негостеприимство» погоды, между тем говорила в микрофон своим милым голосом, указывая на бухту:
— Вот здесь, товарищи, во время войны советские моряки высадили десант и освободили от фашистских захватчиков этот маленький курортный городок. Не правда ли, он так мил, что сейчас даже невозможно представить, что когда-то здесь, на его тихих улочках, шли бои.
Туристы притихли, протирали слезящиеся от дождя окна, приникая к ним, с молчаливым любопытством разглядывая бухту, небольшой причал, у которого грузно раскачивало на волне приземистый силач буксир.
— Они что же, прямо на эту пристань и высаживались? — спросила пожилая женщина в очках. В голосе её слышалось недоверие.
— Да, именно здесь, — подтвердила переводчица. — В этом самом месте.
Сергеев бросил на неё укоризненный взгляд, накинул плащ, попросил водителя открыть дверь и вышел из автобуса. Он стоял на причале и смотрел туда, в узкий проход, где кипели, ошибаясь, волны, и тот далёкий день на рассвете стал оживать, приближаться к нему...
За скалами грохотал шторм, могучее дыхание его смешивалось в памяти с отдалённым десятилетиями гулом, и Сергеев стоял так несколько минут, прислушиваясь к этому грохоту и к этому несуществующему гулу, к самому себе прислушиваясь, к своему сердцу, которое тоже говорило ему сейчас о прошлом и настоящем, об этой очень отдалённой, но, несомненно, существующей между ними связи. Он стоял так несколько минут, совершенно забывшись, не думая, зачем он здесь, пока водитель нетерпеливо не засигналил ему.
