Когда моя карета подъехала к королевскому дворцу, гости еще собирались. Я проверила, хорошо ли сидит маска, и собралась выходить.
Я уже была здесь, но лишь однажды — когда мне исполнилась неделя от роду и меня принесли представить монарху. Потолок в зале был в два раза выше, чем у мамочки Ольги. Стены были завешены гобеленами — сцены охоты, сцены придворной жизни, пасторальные сцены. Справа и слева вдоль стен выстроились до самого конца зала мраморные колонны. Я одернула себя: не глазеть! А то еще окна начну пересчитывать, как Хетти.
— Сударыня…
Юный кавалер поднес мне бокал вина. Какое счастье не быть служанкой.
— Принц встречает гостей. Вот очередь.
Он показал на цепочку придворных, в основном дам и девиц, которая тянулась к большим двойным дверям в дальнем конце зала, где стоял принц — крошечная фигурка. Почти все дамы уже сняли маски. Пусть Чар видит их прекрасные глаза и точеные носики.
— Каждая мечтает заставить принца тут же сделать ей предложение, — продолжал кавалер. — Сударыня, потанцуйте со мной. Очередь длинная.
Приказ.
Рядом с принцем играл оркестр, десяток-другой гостей уже танцевали.
— С удовольствием. — Я старалась говорить на тон ниже обычного.
Правда, смотреть в лицо кавалеру, как диктуют правила хорошего тона, мне не удавалось. Чар улыбался каждой гостье, кивал, кланялся, что-то говорил. Один раз даже засмеялся. Заставлять его смеяться позволено мне одной. Рассмешившая его девица была среднего роста, тоненькая, с волнистыми светлыми волосами до самой талии. Маску она сняла, но стояла ко мне спиной, и лица я не видела.
Хетти, Оливии и мамочки Ольги в очереди не было. Едят небось где-нибудь — но Хетти наверняка скоро вернется. Пока в зале есть Чар, она за дверь надолго не выйдет.
Когда часы пробили без четверти десять, танец кончился.
— Благодарю, — сказала я.
— Сегодня ни один кавалер не вправе единолично претендовать на внимание дамы. — И он меня покинул.
Осталось всего два часа с небольшим. Я удалилась в уголок и села в кресло поближе к Чару — насколько осмелилась.
Меня трижды приглашали потанцевать, но я отказывалась. Превратилась в пару глаз, глядевших на Чара в прорези маски. Уши мне были не нужны — я сидела далеко и голоса его не слышала, язык тоже — я не могла с ним заговорить, да и мысли были ни к чему, думать я буду потом.
Он склонил голову. Как я люблю этот завиток волос у него на шее. Пошевелил губами. Я залюбовалась их переменчивыми линиями. Пожал чью-то руку. Обожаю его пальцы.
Один раз он почувствовал на себе мой взгляд и посмотрел на меня. Я тут же отвернулась — и увидела Хетти, которая болталась в хвосте очереди, изобразив на лице жеманную кокетливую улыбочку.
Чар обратился к последней гостье. Нет, к предпоследней. Моя решимость остаться невидимой куда-то испарилась. Последней в очереди буду я.
Я поднялась и поспешила к принцу, пока не влезла Хетти.
Я сделала реверанс. Он поклонился. Когда мы оба выпрямились, я обнаружила, что мы стали почти одного роста.
— Как ваше имя, сударыня? — вежливо улыбнулся он.
— Лела, — не без труда выговорила я.
Мы помолчали.
— Вы живете здесь, во Фрелле, леди Лела?
— В Басте, ваше высочество. — Я назвала городок неподалеку от Эльфийского Леса.
Чар посмотрел мимо меня, готовый уйти.
— Как вам нравится сегодняшний бал и наш Фрелл?
Я не могла так просто его отпустить.
— Абенса оюдо. Иссени ими эссете уребу амуффа, — произнесла я с густым киррийским акцентом.
— О, вы говорите по-айортийски! — Получилось: он заинтересовался.
— Не очень хорошо. Мой дядюшка там родился. Он певец. Таким голосом, как у него, можно очаровать даже деревяшку.
Улыбка Чара стала неподдельной.
— Я скучаю по их песням. Приятно было вернуться домой, но теперь мне не хватает Айорты.
Я пропела вполголоса куплет из любимой песни Арейды — грустной, про одного крестьянина, у которого голодают дети. Чар стал тихонько подпевать. Все головы повернулись к нам. Я увидела, как Хетти, по-прежнему старательно растягивая рот в улыбке, сердито сдвинула брови.
Когда мы допели, Чар снова поклонился:
— Окажете ли вы мне честь потанцевать со мной:
