Дмитрий.
– Здравствуй, добрый молодец!
Я обернулся и хмыкнул. В этот раз леший и не думал таиться, даже на убитых кроликов и птицу как-то одобрительно поглядывал.
– Здравствуй, хозяин леса, – почтительно сказал я, размышляя, что на этот раз от меня понадобилось нечисти.
– Тут неподалеку упало дерево, лисью нору перекрыло, не подсобишь?
Я кивнул и направился в указанную сторону.
Дерево оказалось большим и толстым, но трухлявым, поэтому пусть и с трудом, но я сдвинул его с места. Рыжая лисица выскочила из норы, коснулась моих сапог пушистым хвостом и скрылась из вида.
– Спасибо, – зашелестел веточками леший.
– Пожалуйста. Обращайся, если что. Помогу, чем…
– Новости у меня для тебя есть, – перебила нечисть.
– Какие? И откуда?
Леший помялся.
– Есть за тридевять земель одна ведьма. Вещунья.
– И?
Я стряхнул с кафтана налипшие листья.
– Поговорил я сначала с лешим из Северного леса, а тот, стало быть, с хозяином Западного, а тот…
Я удивленно приподнял брови.
– Далеко же ты ходил.
– Так деревья силы дают, и я как ветер могу перемещаться, если захочу, – горделиво заметил леший, поглаживая кисть ярко-красной рябины, что свисала прямо перед его носом.
– Зачем ходил-то?
– Ах да! Леший Южного леса, того, что за морем-океаном, добрался до вещуньи. Сварила она зелье колдовское да знатное, вылила его в котел черный, как ночь…
М-да, ну и сказочник мне достался! Я невольно спрятал улыбку.
– И стала смотреть в будущее.
– В чье?
– Ядвиги, стало быть. Да в твое.
Я нахмурился. Знал, что подобные обряды невозможны без личной вещи хозяина. Хоть волос – да дай. Прохвост! Добыл как-то незаметно для моего глаза, не побоялся. И хорошо, что цель была благая, а не сглаз или порча.
– И увидела вещунья, что, как только спадет заклятие с Ядвиги, исчезнет у царицы Марьяны сила, – выдал леший.
Я присвистнул. Теперь понятно, почему так наша правительница ищет младшую сестрицу. Запереть ее с проклятием в башне или же убить, и все же…
– Сила у нее для ворожбы была и до заклятия, которое получила Ядвига, – заметил я.
– Это ты верно говоришь, добрый молодец. Но только волшебная сила была дана Марьяне с обещанием, что никто из ее родных не будет жертвовать собой в обмен на жизнь близкого человека. А Ядвига…
– Она правда пыталась защитить родителей? – спросил я.
Слухи о том, что произошло в царском тереме, ходили один другого краше. Я не знал, чему верить.
– Да. Сердце у берегини доброе, чистое… Пусть и не спасла батюшку с матушкой, но и этого оказалось достаточно, чтобы магия у Марьяны пошла на убыль. И чем ближе Ядвига к снятию заклятия, тем сильнее тает в чародейке сила, Дмитрий.
– И все же я не понимаю! Марьяна родилась такой!
Леший хрипло рассмеялся.
– Да нет, это слухи ходили, будто с рождения в ней дремала сила, а на самом деле… Договор она кровью подписала с темными силами, дали они ей возможность ворожить да творить чары. Но только одно доброе дело – самопожертвование, – старательно выговорил последнее слово леший, – перевернуло все с ног на голову. И ищет теперь наша царица Ядвигу. В каждой деревне теперь соглядатаи есть, так что будь осторожнее, Дмитрий. И Ядвигу береги.
Я задумался.
– А то повадились к ней тут всякие… шастать. Устал уже тропинки запутывать да память туманить, чтобы и имени ее не помнили, когда возвращаются!
Леший сердито ударил кулачком по воздуху, потряс, словно грозился, и снова посмотрел на меня оловянными глазами.
– Ну, что еще хочешь спросить?
– Когда заклятие спадет, Ядвига вернется, чтобы править, – задумчиво сказал я. – Какая лесной нечисти выгода помогать? Тебе же берегиня нужна.
– Нужна, – не стал отнекиваться леший. – Злая ворожба царицы ползет по миру, стелется, как туман у обочин дорог. Никому от нее лучше не становится. У меня от злых чар и деревья гибнут.
Леший тревожно оглянулся, к чему-то прислушался, вздохнул.
– Но только на царский трон и родной старший брат Ядвиги с Марьяной – царевич Мстислав, что растет за морем-океаном и почти достиг нужного возраста, может сесть.
– Впервые о нем слышу! – поразился я.
– Спрятали его, чтобы беды не случилось. Несколько раз наследника пытались проклясть. Тогда и обратился царь к одному из чародеев, чтобы наложил особые чары, которые дарят забвение. А наступит срок – спадут они, вспомнят про него добрые люди.
