Дмитрий.
– И всегда вы так живете? – спросил я спустя два часа, откладывая в сторону топор.
– Ты про подгорелую кашу? – уточнил кот.
– Про все это…
Я обвел руками заросший бурьяном двор, цепляясь взглядом за покосившееся крыльцо. Похоже, закончу с забором – возьмусь за него, а после – и за крышу.
– Почти, – уклончиво ответил Сеня, умывая лапками свою мордочку.
Ядвига вышла с пустым ведром, пошла к колодцу.
– Не ходи, пусть остынет. Характер у нее, сам уже знаешь, не сахар.
Я покосился на суженую, которая с самым гордым и независимым видом несла воду, снова взялся за починку забора.
– Но я все равно ее безумно люблю, – быстро добавил кот, потягиваясь и выпуская когти.
Я хмыкнул.
– А ты воин, да?
– С чего решил?
– Меч у тебя больно хорош. Где такой взял?
Сенька подошел ближе, уселся неподалеку, надеясь как минимум на интересную историю.
– Дело к концу войны близилось, – начал я, вытирая лоб. – Наша дружина возвращалась после взятия Барнувской крепости.
– Той самой, что была непобедимой?
– Да.
– И ты нашел меч?
Все-таки Сеня оказался весьма нетерпеливым слушателем.
– Мы остановились у подножия гор, расседлали коней, напоили…
– И?
– Почудился мне звон. Вроде как колокольчик на ветру звенит тоненько-тоненько так. Оглянулся – пропал он, как не бывало. Я пожал плечами и к костру пошел, на котором похлебка варилась. Наваристая, горячая…
Я вздохнул, вспоминая, что мог из обычного куска мяса и горсти трав приготовить рыжий вихрастый Елек. Вроде бы ничего особо и не клал он в котел, но вкусно было так – пальцы хотелось облизать. Талант у паренька к готовке еды был силен. В каждом нашем походе, после каждой битвы, как бы Елек ни уставал, крутился возле котла, шептал что-то, пробовал длинной деревянной ложкой то, что варил. Где он сейчас? Остался ли при дружине?
– А меч? – Сенька выпустил когти, поточил их о полено, лежащее неподалеку.
Я вынырнул из неожиданных воспоминаний.
– А меч… Поужинали мы, стали спать ложиться, а мне снова звон чудится. Воевода с дружинниками надо мной посмеиваются, да только звук все растет, и мочи уже терпеть его нет. Если бы не появился снова звон этот, не вспомнил бы про него.
– И ты пошел выяснять, откуда он идет?
– Пошел. Куда же деваться было? Оглох бы иначе. В горе, возле которой мы остановились ночевать, входы в пещеры были. Сунулся я в одну такую, а там…
– Пауки? – вопросил пушистый.
– Нет.
– Чудища неизвестные?
– Нет.
– Змей Горыныч? – превзошел сам себя Сенька в предположениях.
– Темень там такая, что не видно ничего кругом, – ухмыльнулся я, замечая, что у кота от разочарования аж усы повисли. – Зажег я лучину, иду по коридорам. А кругом камень, сырость и…
– Пауки?
– Они самые.
Фамильяр Ядвиги довольно растянулся и посмотрел на меня изумрудными глазами.
– И тут вдруг… девица передо мной возникла. Хочешь, говорит, меч, равного которому на всем белом свете нет? Если ты звон услышал, то этого дара достоин.
– И ты согласился? Это же дух был, что сокровищницу стерег! Он мог такого с тобой сотворить…
– Согласился. Ста смертям не бывать, Сень, а одной не миновать, – я заменил еще одну доску, прибил к жерди, проверил, крепко ли держится. – Предупредила она меня, чтобы ничего я только не брал, кроме меча, что лежит на валуне.
– И ты удержался и не взял ничего из заколдованного клада?
– Соблазн был, – честно сознался я. – Ты бы видел это место, Сень! Огромная пещера, которой ни конца, казалось бы, нет, ни края. И вся она наполнена сокровищами. Стоят сундуки с камнями самоцветными, сверкают, как начищенные звезды…
– А мечи там были?
– Были.
– И доспехи? – допытывался любопытный кот.
– Куда же без них? Щиты да кольчуги глаза слепили, – сообщил я, вспоминая, что еле тогда удержался. – Подошел я к валуну, взял меч, а он легонький показался, как перышко.
– И чудища из-под земли выскочили, с которыми ты стал бороться. Всех победил, вернулся…
– Не было такого, – рассмеялся я, доставая гвозди из мешка. – Но тени тех, кто пошел за мечом и поддался алчности и жадности, – налетели. Но у меня же был волшебный меч! Стоило взмахнуть – и сгинули. Тогда я не понял почему. Это потом отец рассказал, что меч-кладенец дает силу тому, кто сердцем чист и смел, у кого дурных помыслов мало, да кто мечом этим будет справедливость вершить. Впрочем, и не каждого он делает непобедимым. Вон у меня на боку шрам. Зацепило в бою.
