«Песок неважная замена овсу».
Но хоть так вот.
Посмотрите по сторонам.
Всё как-то. Всё в рамках.
И не преувеличивайте. Не то утонем во взаимопонимании.
А и правда, хули я вылупился?
16 августа
И снова не о чём писать.
В ответ на непременное «так не пиши» могу сказать обязательное «так не читай», на этом возвращаюсь к тексту.
В тумане небес просветы. Более тёмные тучи рассеиваются и можно видеть тучи более светлые. Дождь превратился в морось, мелкую, постоянную — кажется, эти капли везде. Редкая крыша не протечёт под таким вот непрерывным напором. В данном случае я не только о крышах строений, как вы понимаете.
С утра в документаторской. Раздобыл дров (да, именно тихо скрал и пошёл), растопил печку, сделал работу. После переложил скамьи досками, улёгся и смотрю Индиану Джонса. Ту серию, где он Ковчег Завета ищет. И находит. Странно, но мне раньше казалось, что фильм завершался концом света. А почему тогда были ещё серии? Почему Спилберг выжил? Нет, не стану досматривать. Пусть так и остаётся — конец света.
Женщина тамошняя из фильма, уже забыл, как её по имени, хороша, да, а потом мотнула подбородками, и я увидел её в старости… теперь вот не забыть сказать сыновьям, чтобы выбирали невест не только по зубам, но и по подбородкам. Должно же быть хоть что-то для души.
Шучу, не нужно сердиться. И хмуриться не нужно.
У вас ведь нет дождя. Ну, даже если есть, всё равно ведь я первый сказал…
Трещат в печи дрова.
Гусеничная техника буровиков не может вывозить набуренное, да, я о керне. Поэтому ящики скапливаются на буровых, а затем обрушиваются на нас, точно монгольская орда.Их много, они неразборчиво кричат на непонятном языке и являются даже во снах.
А затем опять тишина и покой, без работы, зато с одними и теми же лицами вокруг. Лица норовят рассказать что-то новенькое по пятому разу, но всё скрывает мелкая морось, капли которой везде.
Будет вертолёт, приедут новые люди. Жизнь переменится. А к худу ли, к добру ли — Бог даст, увидим и поймём.
А ведь собирался написать о тургеневских беседках, о том, что мы не понимаем наш народ, о том, что неплохо бы народу нашему жизнь улучшить… Начал текст, а рука сама вывела: «…из разных непотребных мест брошки выковыривать, иные из нас — дерка за границу, те что позлее, за оружие схватились…» Тогда я текст писать прекратил, задумался да и остановился. Зачем переписывать Толстого? Кому надо — сам прочтёт. И поспорил бы с Сапожковым, да вот, как назло, ни хрена не поменялось с той самой «революции» и с гражданской войны, разве что рожать стали намного меньше. Нас нынче просто не хватит на еще одну грандиозную гулянку во имя счастия народного.
Примерно так обстоят дела непогожим днём шестнадцатого августа на маленьком пятачке далёкого полуострова в Тихом океане.
Вернусь, поджарю огромный кусок говядины с кольцами лука, буду сидеть, запивать мясо белым болгарским вином и показывать свой длинный нос сами знаете кому…
(Нет, ну шагу не ступить, чтобы уже не написал кто-то.) Отряд из 177 человек направляется к Тубмесу вдоль тихоокеанского побережья.
«Братья, последуем кресту; имея веру, сим знаком победим».
Стальные селаты мерно раскачиваются в такт шагам…
А вот теперь представьте — такая себе развитая цивилизация, по нескольку тысяч человек через очередь. На вершину пирамиды. Там хорошо обученные, привычные к тяжёлой работе люди вырывают сердца у ещё живых, чтобы посвятить солнцу. И посвящают — протягивают к светилу, произносят всякие неприличные просьбы.
Кровь журчит и стекает по специальным вырезам в камне…
вырезам в камне.
Специальным.
Конечно, архитектура, календари, узелковое письмо, баскетбол и, вероятно, красивые песни.
Величественно, загадочно. Сельское хозяйство опять же.
Сила колосьев маиса, пахаои и всё такое.
Но чем это отличается от Германии времен нацизма? В Германии разве не было красивых календарей? Мужественных воинов? Грамотности? Лагерей смерти? Спорта?
Загадочности и величественности? Архитектура — и та существовала.
Почему убийство охранников в концлагере мы воспринимаем как победу, а убийство жрецов ацтеков — как геноцид?
