Но мы не успели нырнуть в небо. Пока носили ящики, вернулись облака и стало серо. Комары так и не смогли захватить наш небольшой мир. В связи с нелётной погодой.
Кстати, уже двое суток на вертолётке в Козыревске сидит наш поисковый отряд и ждёт погоду. Вчера хорошая была у них. Сегодня у нас. По всему видать, ещё дня на три пойдут дожди. Лично я жду рис, макароны, тушенку и планшет. Планшет большого размера, клавиатура тоже. Перестану лупить пальцами по площадям с буковками на старом «Самсунге». Перестану оставлять в записях ненужные, нелепые ошибки. Порой когда читаю то, что написал, начинаю опасаться. Вдруг меня хватил незаметный инсульт? Потом улыбаюсь для проверки — всем известно, если хватил удар, улыбаться невозможно. И улыбаюсь ещё раз уже от радости ошибки. Представляете? И так после каждого прочтения себя.
Другу перевёл деньги, он купил и с оказией передал на Камчатку. Скоро и сам друг тоже летит в Петропавловск. Но мы вряд ли увидимся, полуостров огромный, тем не менее — хорошей дороги, Глеб, и спасибо.
На балкé починили уличный фонарь. Как там нерест с нашей стороны земли, мне неизвестно, но ночные бабочки летят на свет сотнями. Увы, совсем не те ночные бабочки. Хотя отчего увы? Или не бабочки? Мотыльки? Лохматые серые мотыльки.
Буровики вновь пролюбили инклинометр. Теперь прибор лежит на глубине 330 метров и улыбается мудрой улыбкою «министра» «культуры» Владимира Мединского.
Ем гречку, худею. Переживаю за наших туристов в Конго. Или где там?
Хочу в Париж в 1980 году и водки.
По настольному компьютеру транслируют фильм «Чучело», раз в двадцать минут хлопотливо перезагружается принтер и летит по волнам потрёпанный множеством штормов чернобокий ахейский корабль.
Добра вам полные сундуки. И подсвешников, и ситчика, и серебряных ложечек.
Без осадку.
Еще вам старого, из десятого года...
По причине погоды
и ухода колонны
мы за чаем кипрейным у буржуйки сидим,
термос, карта, планшетка, две коробки патронов,
компас, нож самодельный,
и философ Ильин…
Чай хлебаю неспешно и дымлю папиросой,
нет на свете вопросов, чтоб ответов не знал,
в сотый раз, усмехаясь,
говорит мне философ,
что просрал я Россию.
Соглашаюсь — просрал…
19 августа
Вертолёт не прилетел. Не успел. Как и ожидалось. Небо вновь в тучах, но диспетчеры вертолётчиков звонят и спрашивают погоду. Это даёт надежду. То есть не по всей земле дожди, не по всей.
Понимаете, погода главная. Даже если бы мне было необходимо в библиотеку или на свадьбу в Австрию — решает погода, а не мировое сообщество или невеста. Так что почём вам знать — может, только погода и помешала. Может, ждали меня там, волновались.
Пепел, что выпадал столетиями, копился на поверхности, замешивался с органикой, гумусом. Когда эту смесь поливает вода, поверхности превращаются в кашу из хозяйственного мыла. Не хуже льда, а лучше. Гусеничная техника не может подняться в гору. Вы видели, как прокручиваются колеса автомобиля на льду? Тут точно так же, только прокручиваются гусеницы по земле.
Неподалеку от документаторской в луже лежит сварщик и наплавляет защиту на нож японского бульдозера. Искры летят в воду, шипят. Железо горит, дым над водою. Временами складывается впечатление, что сварной лежит в кипятке. От такого зрелища не по себе, и я ухожу в помещение и подбрасываю в печку дров. Дрова я снова… ну, вы понимаете.
Шум воды в речке разбавлен грохотом валунов и отломов. Окатывание, вечный процесс. Кстати, камень Сизифа, если всё по-честному, давно истярся. Сизиф носит на вершину едва заметную песчинку и с ужасом ожидает жизни совсем без камня. Это вам не сорок лет по пустыне.
Всё-таки повезло тем, кто имел и сохранил письменную историю. Не историю даже — цепочку легенд, преданий. Системное всегда выживает. Не просто выживает — перерождается, меняется, умирает, но воскресает. Будьте системны: если покупаете мясо, купите и шампуры, вино, водку, сыр, зелень, аспирин, квас. Созовите друзей, и по списку — вплоть до воскрешения.
Мешает мир? Мир с его обязанностями, устоями, законами развития и безжалостной правдой бытия? А кто его таким создал? Мы же и создали.
