В «Жильце» Роланд Топор раскрывает противоположную аутсайдерскую точку зрения.
Когда персонаж Пиранделло Москарда описывает свое обостряющееся недоумение по поводу собственной личности как «мучительную драму», его слова звучат формально — как поверхностный жест, который не передает сверхъестественного характера его положения. С другой стороны, в «Жильце» Топор остро драматизирует ужас своего антигероя Трелковского, проделывающего путь по той же местности, что и его итальянский двойник. Важный абзац в романе Топора начинается со следующей фразы: «В какой именно момент, — задавался вопросом Трелковский, — человек перестает быть личностью, которой он сам себя и все окружающие считают?»
Трелковский, парижанин со славянской фамилией, чужак и аутсайдер, входит в мир реальности, где чужаком и аутсайдером быть наказуемо. В надежде снять новую квартиру — в которой некогда проживала женщина по имени Симона Шуле, угодившая в несчастный случай и искалеченная, и, по всей видимости, находящаяся при смерти — он начинает ощущать себя никем под влиянием хозяина дома мосье Зая и других обитателей этого зловещего места. Раздувая свою самопровозглашенную важность, палачи Трелковского устанавливают и поддерживают свой иллюзорный статус как некто, реальных личностей, хорошо приспособленных к аду, который они создали сами для себя.
Любой, кто отмечается как находящийся вне группы аутсайдер, становится объектом травли тех, кто утверждает свою реальность над всеми остальными. При этом ясно, и сами они так же являются никем. Будь они кем-то, им не понадобилось устраивать гонения и травли: они и так смогли бы свободно передавать смысл, ценности, и физическую сущность своих жизней. Любой правоверный буддист (даже Москарда у Луиджи Пиранделло) скажет вам, в человеческой личности находится меньше вещества и ценности, чем в чем бы то ни было за Земле. Бессилие дать адекватный ответ на вершины и впадины нашей планетарной судьбы становится бурным источником мучений, которые мы изливаем на головы друг друга. Отрицая право другой личности или группы на истину и реальность, мы тем самым оставляем иллюзию права на все это исключительно для себя. Священным правом каждого из нас является обречь на чувство лишения сущности и ценности любого, кто не является точной копией нас самих.
В кульминационный момент романа Трелковский, не осознавая сути происходящего с ним, но не в силах вынести отношения соседей, переживает прозрение: «Негодяи! — в ярости подумал Трелковский. — Подонки! Какого черта они добиваются — чтобы все лежали и изображали из себя мертвецов?! Но им и этого окажется недостаточно!» Он совершенно прав, хотя и не понимает этого. Потому что, все что они хотят, чтобы все лежали и изображали их самих.
Марсиане — все они были марсианами… Они были чужаками на этой планете, хотя отказывались признавать данный факт и вели себя так, словно находились у себя дома… он ничем не отличался от них… Он принадлежал к их роду, но по какой-то неведомой причине был лишен их общества. Они не доверяли ему. Все, чего они добивались от него, это подчинения их нелепым правилам и дурацким законам. Причем нелепым только для него одного, поскольку он никогда не мог понять их сложной, замысловатой утонченности.
Соседи Трелковского отказываются признать перед самими собой то, что он понял: все есть никто; ни у кого нет права или власти назначить себя кем-то. Люди присваивают себе право принимать решение о том, кто вы есть, а вы лишь безмолвно стоите перед их трибуналом. С самого начала Трелковским манипулировали, заставляя принять приговор; в финале он исполняет этот приговор над самим собой. Своим воспаленным сознанием он делает вывод, что единственный способ борьбы с убийственным заговором соседей, это принять в этом заговоре участие. Он приводит приговор в исполнение, выбрасываясь из окна своей квартиры и пробивая своим телом стеклянный навес внизу во дворе. В первый раз ему не удается покончить с собой, но он карабкается обратно, затягивая свое окровавленное анти-Я вверх по лестнице в свою квартиру, насмехаясь над соседями, которые угрожают его телу острыми предметами и пытаются напасть на него. После этого он прыгает из окна во второй раз. Следуя по стопам Глории Битти, он решает забрать свои ставки в траурной игре этого мира.
