Заговор против человеческой расы: Замысел ужаса - страница 19

(1942), Камю представляет недостижимую цель названного персонажа как оправдание решения продолжать жить, вместо того чтобы покончить с собой. Разбирая мрачную притчу, в которой герой катит камень к вершине горы, откуда тот к отчаянию труженика непременно срывается, что повторяется снова и снова, Камю настоятельно рекомендует — „Сизифа следует представлять себе счастливым“. Так кредо отца церкви Тертуллиана: „Верую, потому что абсурдно“, может быть поставлено в контекст веры Камю в то, что быть живым — это хорошо, или достаточно хорошо, хотя может быть и абсурдно. Само собой, эта связь не могла быть не замечена. Загнанное между иррациональностью карфагенянина и рациональностью француза предложение Цапффе о том, что предоставленный нам свет человеческой расы мы можем использовать как противоядие от своих экзистенциальных немощей, бесконечно более удовлетворительно чем предложение Тертуллиана или его аватара Камю, последний из которых медитировал на самоубийство индивидуума как философский вопрос, но так и не воспользовался преимуществами тотального истребления вида. В итоге можно было бы считать Камю практичным. Однако, его предложение о том, что Сизифа следует считать счастливым, одновременно и непрактично, и непонятно. Подобно Унамуно, Dienstag и Brashear, Камю полагал, что мы можем принять, что зрелище жизни способно утешить нас, компенсируя трагичность, ужасы, и вопиющую бессмысленность человеческого существования. Возможно, что самому Камю удалось принять такой взгляд на жизнь, прежде чем его собственная жизнь оборвалась в автомобильной аварии, которую ему следовало бы разыграть как вероятность, или отданный миру долг.

Само сожаление о том, что писателям-пессимистам не достается ни хорошего приема, ни оценки, ни хорошей компании, может быть рассмотрено как знак бессердечности. Иной критик пессимизма чувствует свою спину хорошо прикрытой, когда говорит с беспечной издевкой: „Ого — если этот парень действительно переживает такие чувства, то он должен покончить с собой, иначе он просто лицемер“. Заявление о том, что пессимист должен убить себя, чтобы оправдать свои идеи, выдает настолько скудный интеллект, что подобное даже не заслуживает ответа.

Тем не менее, дать тут ответ не составит большого труда. То, что некто пришел к выводу о том, что доля страдания в этом мире высока настолько, что новым душам лучше не рождаться в этот мир, ни в коем случае не означает, ни логически, ни с точки зрения искренности, что этот человек обязан убить себя. Другие при желании могут не соглашаться с этим, однако им следует признать, что если они считают себя сильнее пессимистов, то они ошибаются.

Само собой, существуют пессимисты, которые убили себя, но нет ничего, чтобы обязывало пессимистов непременно покончить с собой, или ходить остаток дней с печатью лицемера на челе. Добровольная смерть определенно производит впечатление негативного порядка событий, но дело тут сложнее. Любое отрицание тайно запускает или фальсифицирует дух утверждения. Недвусмысленное „нет“ не может быть ни произнесено, ни реализовано. Последние слова Люцифера на небе были „Non serviam“ („Не служу!“), но никто не служил Всевышнему более деятельно, ибо Его шоу в облаках никогда не привлекло бы такого количества внимательной клиентуры, не сопровождайся это шоу важным аттракционом, устроенным дьяволом в виде ада на земле. Только кататоники и пациенты, находящиеся в коме, могут надеяться на достойный уход от гула и перестука окружающей жизни. Без „да“ в наших сердцах ничего не может быть совершено. Окончание нашего существования en masse (массово), стало бы самым амбициозным и могущественным утверждением из возможных.

Большинство людей полагает, что жизнеспособность проявляется только в таких дисциплинах, как походы восьмидесятилетних пенсионеров в горы, или построение национальных империй. Такая складка мышления попросту наивна, но определенно подкрепляет нашу мораль, поскольку нам нравится воображать, как мы в восемьдесят лет ходим в горы, или является гражданами национальных государств, способных построить империю.