— Да. В чем дело? — коротко сказал он.
— Несколько минут назад я услышал подозрительный шум и зашел проверить, что случилось. Какой–то человек потерял сознание возле вашей машины.
Ну да, машина. На ветровом стекле была табличка с надписью «Доктор», избавлявшая его от хлопот на стоянке у клиники. Макс вздохнул.
— Судя по всему, бродяга, — продолжал полицейский. — Кажется, он серьезно болен.
Бродяга… Макс хмыкнул и отступил от двери.
— Подождите, сейчас возьму плащ и надену что–нибудь на ноги, — сказал он. — Занесем его в дом и вызовем неотложную.
— Благодарю вас, сэр. Но у него просто обморок — вряд ли он повредил что–нибудь. Если позволите, я, наверное, внесу его сам. А вы только неотложную вызовите, и все.
— Ну… — замялся Макс. Он провел рукой по лицу. — Если вы думаете, что справитесь…
— Конечно, благодарю вас, сэр. Там нести нечего — кожа да кости.
— Ну, хорошо.
Констебль направился к открытому гаражу, расположенному возле дома, а Макс вернулся в прихожую и снял трубку. Он набрал 999 и, дождавшись ответа, попросил неотложную по своему адресу.
Он уже положил трубку, когда на лестнице показалась Диана. Придерживая халат одной рукой, она перегнулась через перила и спросила встревоженным голосом:
— Что там, Макс?
— Полисмен. — Он отбросил упавшие на глаза волосы. — Какой–то бродяга упал в обморок возле нашего гаража. Ты иди спать, дорогая. Я уже вызвал неотложную, мы сейчас только занесем его в дом до их приезда.
Она застегнула халат и начала спускаться по лестнице.
— Не пойду спать, — сказала она устало. — Все равно не усну. Меня очень беспокоят эти твои кошмары. Макс, неужели нельзя как–нибудь избавиться от них?
— Я… подумаю. Подумаю.
Он произнес эти пустые, ничего не значащие слова, и у него сделалось сухо во рту.
— Пожалуйста, Макс. Пожалуйста, сделай что–нибудь, а то ты только обещаешь.
Она спустилась по лестнице, взяла его старый плащ, который он бросил на перила, и отнесла на диван.
— Положим на него бродягу, — добавила она, расправляя плащ.
— Вот он, сэр.
Макс вздрогнул, услышав голос полицейского, и резко повернулся. Тот стоял на пороге, перекинув бродягу, как пожарник, через плечо.
— Давайте его сюда, констебль, — сказал Макс. — Я уже вызвал неотложную.
Он посторонился, пропуская полисмена в гостиную.
Как только бродягу положили на диван, Макс быстро осмотрел его. Констебль не преувеличивал. Действительно, только кожа да кости. Не часто приходилось Максу видеть людей в столь изможденном состоянии. Руки и ноги бродяги были не толще черенка трубки, кожа на руках посинела от холода. И не удивительно: весь его наряд составляли ветхий замусоленный дождевик да потрескавшиеся резиновые сапоги.
Странно. Макс всегда думал, что бродяги, остерегаясь выбрасывать одежду, носят любую вещь до тех пор, пока она не превратится в лохмотья, и поэтому всегда закутаны целыми слоями тряпья. Он нахмурился.
Санная Диана сидела в кресле напротив, безучастно глядя прямо перед собой, констебль расхаживал около дивана. Макс еще раз проверил свои наблюдения.
— Что с ним, сэр? — спросил, наконец, полисмен. — Истощение, да?
— Пока трудно сказать.
Макс осторожно ощупал вздувшийся тыквой живот бродяги, заглянул в рот, отметив жалкое состояние зубов. На деснах и в провалах на месте выпавших зубов сохранились остатки пищи, некоторые из них явно свежие, но в основном, уже тронутые разложением. Изо рта шел тошнотворный запах. Кожа слегка отдавала желтизной; впрочем, он был так грязен, что судить о ее природном цвете было невозможно. Щеки и подбородок покрывала жесткая борода, длинные волосы слиплись от грязи, череп был усеян проплешинами.
Макс набрал в грудь воздуху побольше. Его руки дрожали (не каждый день в жизни выпадает такой случай — один из миллиона), когда он большими пальцами приподнял веки бродяги и посмотрел на неподвижные белки. Их покрывал отвратительный гнойно–зеленый налет.
— Не может быть… — вырвалось у него.
— Что не может быть? — унылым голосом переспросила Диана.
Макс вовремя сдержался. Лучше не упоминать, что из всех известных болезней бродяга страдает именно этой.
— Э-э… да так, ничего, дорогая. Кажется, у него очень редкое заболевание. Хотя, пока трудно сказать.
