Дома Наташа плюхнулась в кресло и невидяще уставилась в окно. Дарк хотел что-то сказать, но глянул на девушку и осторожно вышел, предупредив всех, чтобы госпожу не беспокоили. Потом он заметил, как Наташа прошла в свою комнату.
— Всем сказать, что отдыхаешь? — поинтересовался Дарк.
Наташа медленно обернулась на голос и непонимающе уставилась на телохранителя. Наконец, ее взгляд прояснился и приобрел осмысленность.
— Нет, постучи, я выйду. Кстати, когда должен прибыть корабль?
— Завтра, ближе к обеду.
— Спасибо. Дарк, наверное, пора уже собирать вещи.
— Да вещей-то у нас…
— А… ну да. Хорошо, я тогда немного посплю. Кто придет, стучи.
— Я понял, — задумчиво проговорил Дарк, глядя на закрывшуюся дверь.
Стучать пришлось уже через три часа, когда прибыл посыльный от Артера Леройса. Наташа в мятой одежде и сонная, очевидно, спала, не раздеваясь, выглянула из-за двери.
— Что случилось, Дарк?
— От Леройса прибыл посыльный.
— А… сейчас выйду. — Через пять минут Наташа вышла из комнаты, кое-как приведя себя в порядок.
Дарк покачал головой — как ни билась госпожа Клонье, но ей так и не удалось привить своей приемной дочери аккуратности в одежде, та предпочитала удобства красоте.
Наташа вышла в гостиную, поздоровалась с посыльным.
— Господин Леройс просил что-то передать мне?
— Не бумаги, госпожа П… Наташа. Господин командующий велел передать, что профессор отказывается давать показания… пока. Он говорит, что готов все выложить в вашем присутствии завтра.
— В моем присутствии? — удивилась Наташа. — Зачем я ему нужна?
— Не знаю, госпожа. Но профессор предупредил, что ничего не расскажет, если не будет вас. Господин Леройс приглашает вас завтра к одиннадцати.
Девушка раздраженно взъерошила волосы на затылке.
— Ладно, буду в одиннадцать у тюрьмы.
— Я так и передам командующему. — Посыльный поклонился и вышел.
— Зачем я понадобилась Кардегайлу? — удивилась девушка. — Дарк, завтра к десяти подготовишь коляску?
— Конечно. Отдыхай, Наташа.
— Да, спасибо. Что-то голова болит.
— У любого заболит, если двое суток спать урывками.
— Ой, ну не бурчи, Дарк. Ладно, пойду. Спокойной ночи.
Дарк Вром выглянул в окно, хмыкнул.
— Спокойного вечера, — пожелал он.
Наташа тоже выглянула в окно, пожала плечами и отправилась спать: вечер, ночь… какая разница — если хочется спать, значит, ночь.
Ваза впечаталась в стену и с грохотом разлетелась осколками по комнате. Дарк Вром философски оглядел мусор, добавленный к уже существующему на полу разгрому, покосился на замершего у стенки испуганного Дирка и не заметил бросок пресс-папье, вылетевшего в окно.
— Господин Вром, — испуганно зашептал Дирк, — а что, собственно, происходит?
Дарк Вром пригнулся, пропуская над головой пустую, к счастью, чернильницу и пожал плечами.
— Понятия не имею. Она как вернулась из тюрьмы от профессора Кардегайла, так давай все крушить.
— Ненавижу! — прорычала Наташа, опрокидывая кресло.
— А… — попытался было что-то спросить Дирк, но был остановлен предостерегающим жестом Врома.
— Дай девочке перебеситься. Успокоится, сама все расскажет, а так может и нам достаться. О! А это была имперская фарфоровая статуэтка… если не ошибаюсь, около трех сотен деж.
Дирк икнул и печально посмотрел на осколки.
— А это ничего, что мы вот так в чужом доме?
Вром снова пожал плечами.
— Сенат взял все расходы на себя… заплатит.
— Гм… если не ошибаюсь, расходы он взял на себя исключительно те, что будут использованы по делу.
— Дирк, да не будь ты таким занудой. Не обеднеет твой сенат. А расходы эти самые что ни на есть по делу. Расследовать убийства юных девушек и — это такой стресс! Истерика вполне оправданна. Девочке надо расслабиться, выплеснуть раздражение. Отнесем расходы к психологической релаксации. Пусть уж лучше достанется вещам, чем нам. Не согласен?
— Это ты меня сейчас истеричкой назвал? — Наташа услышала Дарка и медленно повернулась к нему с плотоядной улыбкой.
Дарк поспешно поднялся.
— Пойду-ка я проверю, как там обед…
— А ну стой! — Но Дарк уже выскочил за дверь, о которую что-то грохнуло. — А ты с ним, значит, был согласен?! — услышал он из-за двери вопрос девушки, адресованный, видимо, бедняге Дирку, не успевшему удрать.
