Утром старуха объяснила:
— Пойдешь по улице, через три дома увидишь покрашенный синей краской забор, там будет калитка, это и есть двор Чернопятова. Ты, главное, не бойся, смелее иди.
— А что он за человек?
— Человек! — хмыкнула бабка. — Сама увидишь. Ступай!
Тропинка вела мимо ветхих домишек. Ноги сразу же вымокли в густой росе. Вот и дом с синим забором. Валентина Сергеевна нерешительно толкнула калитку и вошла во двор. По двору ходила черная коза, но Петухова не обратила на нее внимания. Она осторожно постучала в двери дома, потом вошла в сени.
— Проходи, проходи, — услышала она приветливый голос. Шагнула в горницу. Здесь было чисто и просторно, пол застелен половиками. На стене мирно тикали ходики. За столом сидел худощавый старик и читал газету. Он посмотрел на Петухову поверх очков, отложил газету и добродушно усмехнулся.
— Пришла, голубушка, — ласково сказал старик, — а я уж заждался.
Валентина Сергеевна во все глаза смотрела на старика. Лицо его было ей незнакомо. Однако глаза, глаза она где-то определенно видела.
— Мне бы товарища Чернопятова, — осторожно начала она.
— Товарища! — передразнил старичок. — Не товарищ я, не гражданин, не господин даже. А просто дедушка Асмодей. Поняла, милая?
Петухова кивнула головой.
— Так зачем же пожаловала?
— Я, — начала Петухова и остановилась, не зная, что сказать. Старик выжидающе молчал. — Не знаю, с чего начать.
— Да с начала, милая.
— Неделю назад я случайно забрела на старое кладбище, — запинаясь, продолжила Петухова.
— Ай-ай, что же ты по кладбищам-то бродишь?
«Да он смеется надо мной», — закипая, подумала Петухова.
— И видела там…
— Ну-ну! — подбодрил ее старик.
— Видела какой-то необычный обряд, как будто из земли… покойник поднимался… — кое-как докончила она.
— Ой, страсти-то какие! — Старик изобразил притворный испуг.
— Потом, — медленно продолжала Петухова, — на памятнике я прочитала свою фамилию и дату: выходило, что мне оставалось жить тринадцать дней.
Старик кивнул головой.
— Потом стали случаться разные странные события, я не знала, что и подумать.
— И надумала прийти ко мне, — подытожил Чернопятов. — Или кто надоумил тебя?
— Агриппина Кузьминична подсказала, — нерешительно произнесла Петухова.
— А, эта… — Старик презрительно фыркнул. — Так что же ты от меня хочешь?
— Говорят, что вы можете снять наваждение.
Старик торжествующе засмеялся.
— Могу, — вдруг твердо и властно произнес он, — я все могу. А тебе, видать, жить сильно хочется.
Петухова потупила голову.
— Но сначала послужить ты мне должна.
— На все готова, батюшка, — вдруг завизжала Петухова и бросилась на колени перед стариком. Как это получилось у дамы, с чего вдруг бухнулась на колени перед каким-то старикашкой, она и сама не могла понять, как до конца не осознавала, что это — умышленная игра или неосознанный порыв. Скорее и то, и другое.
Старику выходка библиотекарши явно понравилась. Он расцвел в улыбке и потрепал ее по голове:
— Молодец, Валюта, люблю вот таких простых. — То, что он назвал ее по имени, нисколько не удивило, а вселило некоторую уверенность: дело идет на лад.
— Ладно, вставай, — продолжал старец, — нечего на полу-то валяться.
Петухова медленно встала. Она исподтишка, но внимательно рассматривала таинственного человека. Это был худощавый, сухой; но, видимо, очень крепкий, жилистый старик. Голова его была плешива, подбородок украшала редкая бородка, лицо походило на обтянутый кожей череп. И только глаза, по-молодому острые, блестящие, не мигая смотрели на нее.
«Старичок не так прост», — подумала Петухова. Всем своим видом выражая смирение, ждала приказаний.
— Значит, послужить мне хочешь? Ну что ж… Угодишь — не пожалеешь. Видела во дворе козу? Пойди подои ее.
— Да не умею я, батюшка. — Про себя она решила называть его именно так.
— А ты учись! — хихикнул старик.
Петухова вышла из дома, удивляясь странному началу знакомства с великим колдуном. Может, ему батрачка нужна? С высшим образованием…
Она нерешительно приблизилась к козе. С какого же бока к ней подходят? Коза немигающе смотрела на нее большими желтыми глазами.
— Как же тебя доить? — машинально промолвила Валентина Сергеевна.
