— Да, он-то явно играет не по правилам, — заключила я наконец. — Что он-лайн, что офф-лайн.
Ногтем и указательным пальцем Фрэнк очистил орех, кивая при этом, словно я только что одарила его комплиментом.
— Именно поэтому я никогда не проигрываю, — заявил он, хотя в голосе не слышалось радости победы. Слова звучали невнятно, а зрачки скрылись за опустившимися шторами век. Заряд батареек на исходе, подумалось мне.
— Вспомнили бы лучше о цене, которую за это пришлось заплатить, — посоветовала я и увидела, как вновь распахнулись эти жестокие глаза мясника.
— Кензо, — сказал он, — убедись, что из сумки ничего не пропало.
Владелец «Рыбьего глаза» прекратил выковыривать ножом грязь из-под ногтей и склонился над сумкой, как и было приказано. Ногти Кензо никуда не годятся, отметила я, наблюдая, как он пересчитывает пачки. Ногти Кензо были мягкими и тусклыми, признак слишком долгого пребывания в воде.
— Я вручаю вам уведомление, — сказал Картье. — Оно вступает в действие немедленно.
— Мы должны съехать? — удивленно переспросил Павлов. — Это что еще такое? Кто выселяет людей среди ночи?
— Нужно же мне где-то жить. Какой я теперь домовладелец, без крыши над головой?
— Вы сами навлекли на себя катастрофу, — возразила я. — Спровоцировали ее медленно, но верно.
Картье прикрыл глаза. Его голова немного подалась вперед, и мне показалось, что Фрэнк лишился чувств. Но он был в полном сознании и заговорил вновь, спокойно и ровно, вопреки тому, как выглядел:
— Разумеется, нам, необходимо свериться с описью. Исследовать дом на предмет порчи имущества.
— Порчи?
Павлов не ошибся. Именно это и вдохнуло в нашего домовладельца жизнь. Он очнулся и подтвердил, что именно этим он и намерен заняться, поскольку является здесь хозяином.
— Естественный износ я еще могу понять. От него никуда не денешься. Но поломки и неосторожное обращение? Жильцам придется расплатиться всеми доступными им средствами.
Кензо весьма кстати завершил подсчет денег и вернулся к коробке со снастями. Я в немом ужасе смотрела, как он открывает расположенные ярусами полочки и вытаскивает лоток, набитый рыболовными крючками. Фрэнк Картье улыбался от уха до уха.
— Пора платить, ребятки.
— Не имеете права, — слабо выдавил Павлов. — Этого нет в контракте.
— Точно, — согласился Картье. — Так подай на меня в суд!
— Не смейте нас и пальцем тронуть! — Обведя комнату широким жестом, я предложила ему оглянуться вокруг. — Весь этот дом подключен к Сети. Вы сами наладили трансляцию, и все это идет в прямой эфир через camplicity. Каждое ваше движение!
— Да, это верно, — совершенно спокойно произнес он, и я смекнула, что он уже подумал о камерах. — Воображаю, мои подписчики так и льнут сейчас к своим экранам. — Фрэнк умолк, когда я перевела взгляд на Павлова. Должно быть, он уже догадался, что мой брат утратил всю готовность сражаться. Павлов просто растекся по дивану, тупо глядя, как Кензо подбирает нужные крючки, словно смотрел очередной документальный фильм по «ящику». Картье подмигнул мне:
— Именно поэтому люди и смотрят подобные шоу, Циско. Они только счастливы часами смотреть, как ты медитируешь в позе лотоса, надеясь рано или поздно увидеть что-нибудь действительно уникальное, а именно это им сейчас и покажут. Секс и перебранки имеют свою притягательную силу, но это окажется настоящим «гвоздем» программы. Поверь мне, зрители не оторвутся от экранов до самого конца представления. Который будет печальным.
— Чушь, — сказала я, мечтая, чтобы брат отвлекся от крючков и поддержал меня. — Может, я слишком наивно верю в человечество, но никто из них не сможет просто сидеть и смотреть, когда мы окажемся в настоящей беде.
— Мы говорим о веб-сайте для вуайеристов, — напомнил Фрэнк. — Это вам не «Крайм-уотч» [25], здесь нет контактной линии для жалоб и предложений. А если кому-то захочется высказаться, — закончил он, адресуясь в пространство, как одержимый ясновидец, — всегда можно обменяться репликами и с другими посетителями сайта.
— Я устрою грандиозный скандал, — уверила я его. — Вот увидите.
— Никто из моих жильцов еще никогда не жаловался на дурное обращение. — Не замечая собственного плачевного состояния, Картье потянулся, чтобы поправить «конский хвост» на затылке, и руки его обильно окрасились кровью. — Жаловаться было уже некому.
