не погас последний огонек, и для меня имело значение только это.
— Те кадры, что ты отсняла в спальне, — возглавлявший нашу процессию вверх по откосу Слим замер как раз надо мной, — смогу ли я когда-нибудь их увидеть?
— Нет, это закрытый сеанс, — сказала я. — Только для Фрэнка.
Уклон становился все круче, и мы опустились на четвереньки, пытаясь нащупать точку опоры в меловых отложениях. Вся сложность была в том, чтобы не отвлекаться ни на минуту. Подъем требовал самого пристального изучения каждого кусочка породы под нашими ногами. Мы подвергли себя очень даже реальному испытанию — и не только благодаря нехватке сна и неослабевающему (в силу целого ряда причин) внутреннему напряжению. Нас изрядно тяготила и сама миссия. Мы со Слимом, казалось, перешли уже всякие границы, предпринимая третью по счету экскурсию в мир преступности. Только еще раз посетив этот чуждый для меня мир, мы смогли бы вернуться к нормальной жизни.
Сверху до меня доносилось тяжелое сопение Слима, с ворчанием преодолевавшего залежи расшатавшихся камней.
— Может, хоть на словах опишешь самые интересные моменты? — послышалось затем. — В частности, «гвоздь» программы.
— Запись должна отвлекать Картье, а не тебя! — Я пыталась догнать Слима, но летящая в лицо меловая крошка была неумолима. — Она дает нам тридцать минут форы. Всего лишь полчаса мы можем рассчитывать на то, что он не выйдет из библиотеки. Так что ползи дальше, и желательно молча.
Может, я была не права, мои нервы действительно пошаливали, но эта гневная отповедь точно совпала с моментом, когда Слим утратил опору под ногами. Вот носок его ботинка нащупывает обнажение прочного камня, а всего через миг я едва успеваю заслонить лицо под душем запрыгавших вокруг обломков.
— Черт! — завопили мы на два голоса. Лишь когда ветер унес остатки пыли, я решилась вновь взглянуть вверх и выдохнула с облегчением: Слим все еще был там, балансируя на пучке травы. С небрежной улыбкой, между прочим.
— Кончай свои киношные трюки! — бросила я. — Мне уж померещилось, что теперь-то ты уж точно костей не соберешь.
— Даже ногу не подвернул, — фыркнул Слим, вслед за чем земля ушла из-под его ног.
Как подсказывает мне опыт, мужчины реагируют на травмы двояко: одни делают вид, что ничего не случилось, другие поднимают вопль до небес. И никаких нюансов и промежуточных вариантов. Если бы пострадавшим оказался мой брат, он наверняка тут же набрал бы номер Службы спасения. Я даже вообразила, как вертолет спасателей зависает рядом с нами, пилот оценивает ситуацию с воздуха, а его напарник вытаскивает мегафон и во всеуслышание разносит нас за напрасный вызов. Это непременно отвлекло бы Фрэнка Картье от его компьютера. К счастью, Слим относился к первому типу: подвернув лодыжку, он прикусил губу и заявил, что все в полном ажуре. Может, его гордость и провалилась сквозь землю, но все остальное просто-напросто съехало по склону на пару ярдов вниз. Впрочем, глядя на то, как он карабкается ко мне, я догадалась, что на сей раз без увечий не обошлось. Слим странно морщился всякий раз, вставая на левую ногу, отчего мне стало ясно, что командование операцией придется взять на себя.
— Давай сюда веревку. — Я вытянула руку, чтобы помочь Слиму подняться, но он упорно делал вид, что не слышит. — Брось, я же вижу, тебе больно. Позволь облегчить тебе жизнь.
— Ты хочешь привязать себя ко мне? — спросил он.
— Нет. Я хочу привязать тебя к себе.
— Полезешь первой?
— Положись на меня, — сказала я. — Ты же доверяешь мне, правда?
Солнце неуклонно меркло, и я чувствовала, что его подгоняет ненастье. Сумерки слишком быстро сгущались в непроглядную тьму, а ветер со свистом носился вокруг и уже успел разметать мои волосы по всему лицу. Заколку я прихватить, конечно, не догадалась. Слиму уже не было нужды таскать у меня резинки, так что пришлось импровизировать с его браслетом. Не без труда уложив волосы в «конский хвост», я привязала к себе Слима веревкой.
— Не хочу опять вспоминать виденные когда-то фильмы, — проговорил он, раскидывая руки в стороны, пока я билась над узлом, — но разве мы не должны привязаться к чему-то прочному?
