Приговаривая жутковатым утробным голосом: «Вот тебе!.. Вот тебе!..», дочь Кровавого Барона принялась топтать злополучный гребень. Это продолжалось минуты три. Затем Гиацинта взглянула в лицо Зимородку и, как ни в чем не бывало, произнесла:
– Ну что, пойдем?
Когда они вернулись, в лагере снова горел костер. Мэгг Морриган и Освальд фон Штранден грели чай и негромко переговаривались. Все остальные спали.
– А вот и они, – сказала Мэгг Морриган. – Будете спать или выпьете чаю?
– Пожалуй, чаю, – сказал Зимородок. – Что-то я распереживался.
Девица Гиацинта с независимым видом уселась возле костра.
Зимородок благоразумно решил ничего не рассказывать. Однако Гиацинта, допив чай, заговорила сама:
– Всю жизнь меня преследует какой-то зловещий рок!
Мэгг Морриган поднялась и подошла к спящей Марион.
– Ты что? – забеспокоился Зимородок. – Что-нибудь случилось?
– Хочу разбудить ее, – спокойно объяснила Мэгг Морриган. – Пусть послушает.
– Для чего это?
– Для пользы. – Лесная маркитантка сильно встряхнула спящую Марион за плечо.
Марион недовольно замычала, а Людвиг, спавший у нее под локтем, спросонок раскудахтался. Не сообразил, что в последнее время прикидывался неживым. Впрочем, ни Гиацинта, ни философ этого, кажется, не заметили.
– Вставай, – безжалостно сказала Мэгг Морриган. – Посиди с нами у костра, послушай.
– Что послушать? – пробормотала Марион. – Я спать хочу.
– Один случай из жизни, – пояснила Мэгг Морриган. – Очень поучительный и интересный. Идем же!
Марион на четвереньках добралась до костра и снова улеглась.
Не меняя выражения лица, девица Гиацинта повторила:
– Всю жизнь меня преследует какой-то ужасный рок. Кажется, не уйти мне от несчастий. Беда подстерегает меня на каждом шагу. И каждый сорванный цветок может обернуться в моей руке ядовитой змеей!
Сегодня вечером я ощутила непреодолимую жажду одиночества и удалилась на болота. Они таят в себе неизъяснимую загадку. Какую-то древнюю печаль, в которую так легко, так сладостно погружается истомленная душа…
Я шла себе и шла – а надо сказать, что я очень вынослива и не боюсь испытаний. Я проделала довольно долгий путь… Я гуляла, предаваясь размышлениям. Наконец я решила передохнуть. Среди сочной зелени блестело озерцо, а рядом лежал красивый черепаховый гребень. Я кое-что смыслю в искусстве. Я сразу определила руку опытного мастера. К тому же мои волосы, такие густые и непослушные…
Марион окончательно пробудилась ото сна и глядела на девицу Гиацинту во все глаза. Та, впрочем, как будто не замечала слушателей.
– Словом, вы подобрали этот гребень, сударыня? – уточнила Марион, решив немного ускорить повествование. И, смутившись, добавила: – Вам, наверное, не говорили, что нельзя подбирать вещи. А меня научила Элиза. Элиза – это наша кухарка, она очень умная. Знаете, например, что было с одной девочкой, которая нашла в лесу и принесла домой белое полотенце? Это такой случай…
Высоко подняв брови и демонстративно безмолвствуя, девица Гиацинта пила чай.
– Ты потом расскажешь про эту девочку, Марион, – ласково остановила ее Мэгг Морриган.
Марион густо покраснела и пробурчала себе под нос:
– Просто полотенце эту девочку потом задушило…
Девица Гиацинта отставила свою кружку и продолжала:
– Так приятно взять в руки что-нибудь изящное. Я решила причесаться. А зеркалом мне послужило простое озерцо. Я очень неприхотлива… Я распустила волосы и подняла с земли гребень. В этот самый миг что-то обвило мои ноги и сильно дернуло, так что я упала. Сначала я решила, что это какая-нибудь змея. В отличие от многих женщин, я не боюсь змей. Но это была не змея, а грубая, безжалостная веревка! Но самое страшное ожидало меня впереди.
Послышалось ужасное плотоядное уханье, и из зловонного болотного чрева, разворотив кочки, выбрался отвратительный урод. Он был огромен, волосат, весь в бурых бородавках. Его омерзительная морда нависла надо мною. Огромная пасть лыбилась, свисающий до нижней губы нос сокращался и дергался…
– Кто же это был? – прошептала Марион.
– Разумеется, это был Старый Хыч, – отозвалась Гиацинта. – О, он немало мне порассказал! Бессильная, я лежала у его ног, а он говорил и говорил, наслаждаясь своим торжеством… Уже много лет Старый Хыч охотится на русалок. Считает их деликатесом. Он ставит на них коварные ловушки. Приманкой служит гребень. Как только несчастная возьмет в руки гребень и усядется у воды, чтобы расчесать волосы, ее хвост оказывается в петле. Старый Хыч подсекает русалку и выдергивает ее, как рыбу. Судьба его жертв мне, увы, слишком хорошо известна… О, я всегда подозревала, что в моих жилах течет не только человеческая кровь!
