«Что он обо мне подумает? Определенно примет за набитого дурака».
В статье приводилась еще одна цитата, автором которой Даниель не был.
«Убийство – скорее инстинктивный поступок, нежели осмысленный акт. Поэтому предварительно составленный план убийства представляет регресс по отношению к естественному развитию событий и доказывает упадок интеллекта».
Кто это мог заметить? Вероятно, Теодор Бликман в своих афоризмах. «Если посетитель немного задержится, я успею быстренько позвонить Морису».
Морис Латель, друг Даниеля, писал критические статьи и детективные романы. Кроме того, он был известен как ходячая энциклопедия криминалистики. Он все где-то видел, обо всем где-то слышал или читал. Мало того – он все это помнил.
Даниель снял трубку, собираясь набрать номер Лателя, но гудка не последовало. Он нажимал на рычаг много раз, но знакомый сигнал не появлялся. С линии поступало только отдаленное потрескивание. Оставив вскоре свои тщетные попытки, Даниель с огорчением признал, что телефон не работает. Правда, с недавнего времени, ибо только что все было в порядке. Казалось, судьба сыграла с ним шутку, отрезав от внешнего мира.
Даниель набил трубку и начал шагать из угла в угол по помещению, служившему одновременно и кабинетом, и жилой комнатой. Квартира была меблирована в стиле супермодерн, и обстановка соответствовала стилю здания. Его квартира «двухкомнатный люкс для холостяков», как называл ее маклер в объявлении, – находилась на верхнем этаже четырнадцатиэтажного здания из бетона, стекла и стали. Из громадного окна, занимавшего почти всю стену, открывался вид на небо и крыши Парижа с их причудливым лесом дымовых труб и телевизионных антенн.
Даниель всего три года назад начал с юношеским восторгом наслаждаться жизнью в достатке и роскоши. Но теперь, после порчи телефона, его единственной связи с внешним миром, он неожиданно почувствовал себя изолированным от остальных людей в блестящей коробке высоко над Парижем.
Дверной звонок издал гармоничный кристально-прозрачный звук. «Уже пришел», – подумал Даниель. Он вдруг перестал радоваться своему гостю и отправился открывать.
Гость тщательно вытирал ботинки о коврик. Его внешность совершенно не соответствовала представлению Даниеля. В первую минуту писатель даже засомневался, что стоящий перед ним человек ожидаемый, посетитель. Маленький, довольно хилый, под одной рукой он держал толстый черный портфель, а другой прижимал к груди черную фетровую шляпу. Поразительной была его голова, слишком большая и тяжелая для тонкой шеи. Огромный череп был совсем лысым и бугристым. Глаза под очками в темной оправе мигали, словно не переносили света.
– Месье Морэ, я полагаю?
Низкий, бархатистый голос звучал, правда, как у звонившего по телефону.
– Пожалуйста, проходите.
Даниель отступил назад.
Посетитель продолжал стоять на пороге комнаты, одобрительно осматриваясь.
Несмотря на большую голову, тело у него было мальчишеским. Прекрасно сшитый темно-синий костюм хорошо сидел на его нелепой фигуре. Блестящая лысина с оттопыренными ушами и узкие плечи производили особенно гротескное впечатление.
– Присаживайтесь, прошу.
Посетитель опустился в кресло. Шляпу он положил на стол, портфель взял на колени. Затем, опершись локтями о ручки кресла, сцепил пальцы под подбородком.
Он наслаждался окружающей элегантной обстановкой, казалось, ничем другим не интересуясь. И только когда хозяин дома придвинул бар со звенящими бокалами и бутылками, отреагировал:
– Нет, благодарю, я не пью. А также не курю, – добавил он, бросив взгляд на пачку сигарет, лежащую перед ним на столе. Потом с любезной улыбкой заметил: – Но вы, пожалуйста, курите. Это мне ничуть не помешает.
Затем он снова погрузился в молчание. Несколько удивленный Даниель снова закурил трубку, пошел к столу и сел на свое обычное место за пишущей машинкой.
– Ну, месье… – начал он.
Ему мешало то, что он не мог глядеть в глаза посетителю, сидевшему в кресле, полузакрыв их.
– Ну, месье…
Даниель запнулся, не зная, что сказать дальше. Гость понял его слова как приглашение представиться.
– Оноре Дюпон. В противоположность вам, я имею самое заурядное имя.
