– Я у телефона, – ответил Даниель, не вынимая трубки изо рта.
Он только что пришел домой и лишь успел снять пальто, как тишину его квартиры нарушил звонок.
– Я с большим интересом прочел вашу статью в журнале «Криминалистика».
– Это было интервью, – пояснил Даниель. – Статья не моя.
– Но в ней ваши идеи. А только они важны.
Звучный, бархатистый голос, казалось, принадлежал мужчине, который выделялся среди других и высоким ростом, и солидным служебным положением.
– Благодарю за похвалу, – усмехнулся Даниель, – но мои мысли не особенно оригинальны. Их высказывали еще до меня.
– Не скромничайте, месье Морэ. Я криминалист, сотрудник ЦНИИ – Центрального национального научно-исследовательского института. (Даниель был польщен.) Я работаю с мотивами преступлений. Мне бы хотелось побеседовать с вами.
– Прекрасно.
– К сожалению, у меня вечно не хватает времени. Но сейчас я свободен и нахожусь в вашем районе.
Было десять минут второго. После обеда Даниель ничем не был занят. Кроме того, он любил импровизированные встречи.
– Я буду очень рад, если вы придете, – ответил он.
– Прямо теперь?
– Да, если хотите.
– Очень хорошо. Через несколько минут буду.
– Поднимитесь на лифте «В» на верхний этаж. Моя дверь напротив Даниель положил трубку и радостно улыбнулся. Предстоящий разговор был интересен прежде всего как новое доказательство заметного возрастания его авторитета за последние годы. Впрочем, и само интервью в «Криминалистике», и то, что сотрудник научно-исследовательского института так увлекся мнением Морэ, – свидетельствовали о том же.
Журнал, строгое оформление которого указывало на серьезность содержания, лежал у Даниеля на письменном столе. Он сел в кресло и перелистал знакомые страницы. «Убийца – человек не интеллигентный». Под этим заголовком на четырех страницах было напечатано само интервью. Перед ним помещалась статья о реабилитации освобожденных заключенных, а после – статья с соображениями о преступности среди молодежи.
«„Убийца – человек не интеллигентный”. Это мнение высказал Даниель Морэ, знаменитый автор многочисленных криминальных романов. На наш вопрос: „Вдохновлялись ли Вы газетными сообщениями?” – он ответил совершенно определенно: „Нет. Убийца-человек не интеллигентный, и потому его поступки не могут быть взяты за основу, интересного произведения…”»
Журналист искусно разработал эту тему. Даниель удивлялся тому, что репортер сумел так много из нее выжать. Его выводы были неопровержимы и выходили далеко за рамки обычных представлений.
Валери жалела, что статья не сопровождалась снимком Даниеля, ибо считала его очень фотогеничным.
– Лучше всего, когда ты куришь трубку, – говорила она. – Пожилой человек с трубкой выглядит как старик, но тридцатипятилетний мужчина производит с ней очень мужественное впечатление.
Даниель не признавался ей, что в сущности стал курить трубку только из желания внешне походить на типичного автора криминальных историй. Потом это вошло в неизменную привычку: он раскуривал трубку, а затем растопыренными пальцами проводил по своим коротко подстриженным каштановым волосам.
Вопрос его фотогеничности мало волновал Даниеля. Важно было только то, что его книги издавались более чем стотысячными тиражами, что романы экранизировались, а имя Морэ печаталось крупными буквами на афишах, рекламировавших эти фильмы. Но в чем же состоял секрет подобного успеха? Каковы были особенности его творчества? Он и сам не знал этого, пока не нашелся критик, который все объяснил. Оказывается, Даниель Морэ внес новое в детективную литературу, соединив необычное с повседневным.
«Герои Морэ сломлены жизнью, – писал критик. – Они полнокровные живые люди, такие же, как вы и я. Автор вывел их на пути, предначертанные судьбой, без каких-либо теорий о преступниках и их деяниях».
Даниель не пользовался теориями по очень простой причине – он их не знал. Он не был знаком с криминалистикой. И теперь через несколько минут он увидится с настоящим криминалистом. Что из этого получится? Он волновался, словно перед экзаменом, боясь осрамиться перед специалистом в области психологии, психоанализа и социологии, который, возможно, кое-что понимает и в судебной медицине. Познания Морэ в этих областях можно было охарактеризовать очень кратко: они равнялись нулю.
