– Чистейшая гипотеза, Билл. А что касается ненависти, та не забывайте и Трипа, Мелдрума, Дороти и этого маленького кретина Эрнста.
– Не будем отвлекаться. Мы говорили о Ренслоу. Виновным может быть только он… Майк, отказываясь выложить доказательства против него, которыми вы несомненно располагаете, вы не только ставите Филлис в тяжелое положение, но и лишаетесь возможности доказать невиновность Джое Дарнела, да и вашу тоже, кстати сказать! К чему вам возможность шантажировать Ренслоу, когда вы сами будете находиться в тюрьме?
Видя, что Шайн стоит с непроницаемым лицом и не отвечает ему, Жентри стал настаивать более жестким голосом:
– У вас есть письмо. Вы, вне всякого сомнения, не уничтожили его, потому что вы прекрасно знаете, что оно будет стоить целого состояния, когда Ренслоу унаследует деньги. Имейте в виду, что я не уйду отсюда, не получив это письмо!
– А почему вы думаете, что оно здесь?
– У вас совсем не было времени засунуть его куда-либо в другом месте. И вы не знали, что мы найдем вас здесь под фальшивым именем. Эта маленькая записка к Филлис одна из ваших самых серьезных глупостей, Майк.
– Да, действительно, не очень-то умно, признаюсь. Но все же вы ошибаетесь. Я бросил эти кусочки сразу же после того, как прочитал текст.
– Я вам не верю.
Ироническая улыбка появилась на лице Шайна, а затем лицо его вдруг превратилось в маску гнева и отчаяния. Он медленно поднялся.
– Я не имею обыкновения разрешать людям называть себя лжецом.
– В этом тоже ваша ошибка, Майк, – проворчал Жентри. – Отдадите мне вы это письмо?
– Никогда в жизни. Даже если бы оно и было у меня, я не отдал бы его вам никогда!
Жентри встал, сделал шаг вперед, но кулаки Майка выставились ему навстречу.
– Я не хотел бы ударить человека вашего возраста, Вилл, так что лучше не подходите.
Жентри остановился, одно мгновение он колебался, потом вздохнул и, повернувшись спиной к Шайну, направился к двери.
– Вы сами этого хотели, Майк… Входите, бригадир. И вы, Кези и Ранбон!
Бригадир и два солидных агента вошли в комнату и остановились на пороге в ожидании дальнейших распоряжений. Майк Шайн отступил к стене.
– Это может очень плохо кончиться, Вилл, – предупредил он с угрожающим видом.
– Увидим. Я хочу во что бы то ни стало получить это письмо.
– Бригадир, действуйте. Он никогда не бывает вооружен, но все-таки подходите к нему осторожнее. Берегитесь его кулаков!
Трое агентов приблизились с поднятыми дубинками. Поверх их голов Шайн разбитым голосом бросил последнюю мольбу своему старому другу:
– Не делайте этого, Вилл. Вы пожалеете об этом. Я вас предупредил…
Он нагнулся, чтобы избежать удара дубинкой, который должен был опуститься ему на голову, и бросился вперед с поднятыми кулаками. Ранбон был тут же отброшен метра на два, но бригадир спокойно отошел в сторону и оглушил Шайна хорошо рассчитанным ударом по голове.
Шайн зарычал, его злобно сжатые кулаки мгновенно потеряли свою силу. Кези схватил его за руки, а бригадиру удалось надеть на его правое запястье наручник, потом он оттянул ему руки назад и второй наручник защелкнулся на левом запястье.
– Так вот будет значительно лучше, – сказал со вздохом облегчения Жентри. – А теперь, друзья, подождите нас в коридоре.
Агенты вышли.
– Мне совсем не хотелось этого делать, Майк, но я вынужден был так поступить, чтобы беспрепятственно обыскать вас. Если этого письма на вас не окажется, я переверну все в этой комнате, но я все же найду.
Шайн наклонил голову.
– Хорошо, Вилл… Я могу сказать и сам. Оно находится в наружном кармане моего пиджака, но вы поступаете, как настоящий подонок, как болван, что мешаете мне разыграть эту игру, как я считаю нужным.
Толстые пальцы Жентри проскользнули в карман пиджака Шайна, а Пантер сразу же вскочил, когда увидел вытащенное им письмо.
В наступившем молчании оба мужчины прочли текст, составленный Майком, в котором Карл Мелдрум обвинял сам себя и там же доказывал невиновность Ренслоу в убийстве Леоры Трип.
Наконец Жентри проговорил:
– Но… но… Боже мой, Майк, что… это ведь… Это ведь совсем не то, что я думал!
– Вы должны, были бы больше доверять мне, Вилл, и не сомневаться в том, что я знаю, что делаю. Но нет, вам, видите ли, понадобилось убедиться собственными глазами. Ну что ж, вы теперь довольны? Он по-прежнему виновен, ваш Ренслоу?
