– Вот уж питье для мужчин!
– У меня, женский вкус к винам, – признался он. – Вы не должны также ругать и мои сигареты.
– Ладно, я ведь не употребляю марихуану, если вы это хотите сказать.
– Это, конечно, будет трудно совместить с абсентом, не так ли? Но ведь его продают здесь тоже, а?
– Разумеется. Вот почему ремесло танцовщицы так опасно. Слишком много конкурентов.
У нее был усталый голос, она с трудом выговаривала слова.
– Вы видели сегодня Карла Мелдрума? – спросил Шайн после небольшого молчания.
– А какое вам до этого дело!
– Никакого… Вы, значит, его не видели, – сказал он после минутного внимательного осмотра ее лица и фигуры. – Вы его ждете сегодня вечером?
– Ждать Мелдрума? – повторила она горьким тоном. – Для меня это кончено! Кончено, кончено, и навсегда! Не может быть и речи теперь, чтобы я что-нибудь сделала для него. Больше никогда и ничего он не получит!
Майк указал ей на Дороти Трип, сидящую в одиночестве.
– Можно подумать, что мисс Трип ждет кого-то.
Мона повернулась в ту сторону и пожала плечами.
– О, она… Она просто кидается в ноги Карлу.
– Да, но у нее в распоряжении скоро будет отличный кусок.
В течение короткого отрезка времени можно было видеть у Моны выражение злобы на лице, смешанной с каким-то страхом.
– Ну, этот кусок долго не просуществует, раз Карл наложит на него свою руку.
Потом, сделав над собой усилие, чтобы вернуть себе хладнокровие, она спросила:
– Почему вы все время пытаетесь переложить на чьи-то другие плечи преступление, совершенное вчера вечером? Джое Дарнел ведь все равно уже мертв и даже похоронен. Разве вы не можете бросить это?
– Я же вам уже объяснял свою точку зрения на это дело. С одинаковым успехом я могу считать преступником Карла, вас и Ренслоу.
– Вот уже второй раз вы готовы обвинить меня. Почему?
– Вы, собственно, одна из самых главных подозреваемых. Вы достаточно сильны и физически, и морально, а абсент зачастую заставляет людей проделывать весьма странные вещи. Карл, если и не убил сам, то определенно пытается покрыть кого-то, может быть, даже и вас. Карл мог впустить вас к Трипам вчера вечером, или вы сделали слепок с его ключа. Тем или иным способом, но вы держите Мелдрума в руках, и вы даже уверены, что он вернется к вам со всеми вырученными денежками. Вам, может быть, надоело ждать, пока на Леору Трип подействуют угрожающие письма, и вы предпочли, чтобы, он попытал удачи с ее дочерью. Боже мой! Я и не догадывался, что все так хорошо сходится! Он не знал, что это вы там замышляли, и послал еще одно письмо вчера вечером. Все в порядке! Не Обращайте на меня внимания, Мона, это я просто так, думаю вслух, чтобы вас успокоить.
Майк с торжеством поднял стакан и опорожнил его. Мона пристально смотрела на него. В полутьме ее глаза блестели и казались неестественными так же как и ее волосы.
– Что это за письма, о которых вы все время упоминаете? Сначала вы обвинили Буелла в их написании, а теперь Карла.
Шайн с восхищением посмотрел на нее.
– От этих писем зависит, моя дорогая подозреваемая, зависит разгадка очень страшного преступления.
Он снова наполнил оба стакана и добавил:
– Ренслоу будет удовлетворен, если обвинят в этом преступлении Карла. Вы, надеюсь, тоже поняли, что я совсем не шутил сегодня утром, когда говорил, что кого-то брошу на съедение львам?
– И вам будет абсолютно безразлично, будет ли то виновный или совершенно невинный человек! Вы просто фабрикуете ваши доказательства против кого угодно!
– Совершенно верно. Я фабрикую доказательства против всех, кого считаю виновным. Но вы жестоко ошибаетесь, если думаете, что я стараюсь обвинить невиновного.
– Это же невеликодушно! И это будут фальшивые доказательства.
С циничной улыбкой и со странным огоньком в серых глазах Шайн признался:
– Я, возможно, буду вынужден сфабриковать, как вы говорите, такие показания, чтобы убедить полицию. У Пантера такая дубовая башка, что мне придется вертеться как сумасшедшему, чтобы убедить его…
– Мне кажется, Ренслоу предложил вам достаточно толстый пакет, чтобы убедить вас бросить Карла в лапы фликов. Разве я не прав?
– Он действительно сделал мне такое предложение, это верно, – призналась она.
