Пантер злобно рассмеялся. Он засунул свои большие пальцы за жилет и ядовито заметил:
– Я не имею права делать вам снисхождение. Мой общественный и служебный долг в этом городе заключается в том, чтобы пресекать всякие беззакония, и я должен рассматривать вас как преступника.
– Если вы запрете меня сегодня вечером в вашу грязную тюрьму, вы будете повинны в соучастии бегству убийцы и, может быть, даже и в другом преступлении. Вы не можете и не должны делать этого, Пантер.
Шайн начал задыхаться. Его блеф, как он видел, не сыграл. Филлис по-прежнему отсутствовала и не давала о себе никаких вестей. Он достал из кармана пачку сигарет, сунул одну в зубы и закурил, не сводя с Пантера своего напряженного взгляда.
– А я не могу сделать это. Наконец-то настало время сам понять, что здесь, в Майами Бич, я начальник. Я знаю, что вы стараетесь совершенно безрезультатно крутиться, чтобы получить возможность как-нибудь выпутаться из этого дела, доказывая невиновность Джое Дарнела. Но вы больше не сможете забавляться подсовыванием фальшивых доказательств, Шайн. Все для вас уже кончено. Вы выложили ваши последние враки «Дейли ньюс». Вы были очень любезны, заявившись сюда, чтобы мы вас здесь и арестовали.
Пантер уже протянул руку, чтобы нажать на пуговку звонка, но Шайн резко оттолкнул его.
– Нет, Пантер! Проклятье! Я говорю с вами, как мужчина с мужчиной! Моя жена в настоящее время находится в опасности. Она, по своей глупости, кинулась уж не знаю в какую авантюру, с нелепой мыслью, что она сможет помочь мне прояснить все в этом деле, и, вот теперь она исчезла. Она… боже мой… она ведь определенно нуждается в моей помощи и как можно быстрей!
– Как все это трогательно, Шайн. Слишком любезно, чтобы вы, как любящий муж, посвятили меня во все это. Для жесткого парня, который обычно плюет на все, у вас слишком нежное сердце.
Мускулы на лице Шайна напряглись с такой силой, что он сжал челюсти.
– Говорите все что хотите, но Филлис… И к чему слова – ведь вы и сами знаете ее! И это моя жена!
– Да, я ее хорошо знаю. Красивая девочка, у которой не хватило мозгов найти себе другого мужа, получше.
– Да… Это моя жена, – повторил Шайн, невольно сжимая кулаки и с яростью глядя на Пантера.
– А потом? Многие люди имеют жен. Многие из тех, которых я задерживал по той или иной причине. Если бы я слушал все их жалобы, то мне никогда бы не пришлось никого задержать и все преступники были бы обязаны своей свободой своим женам.
– Это совсем не то же самое, – настаивал Шайн. – Филлис ведь совершенно добровольно кинулась в эту преступную историю. В настоящий момент она находится в обществе типа, который убил миссис Трип, или который знает, кто это сделал. Если он обнаружит, что Филлис моя жена, и если он прочитал то, что было напечатано в «Дейли ньюс», бог знает, что он может сделать!
– И это будет очень хорошо для вас. Вам совсем не надо было рассказывать все эти глупости журналисту. Это будет для вас жесточайшим уроком. Что же касается того, какой опасности подвергается ваша жена, то это дело такого же рода. У нас, слава богу, к счастью, есть полиция для того, чтобы защищать граждан. Послушать вас, то можно подумать, что настанет конец света, если вас изымут из обращения на день или два. Я этого совсем не думаю, Шайн, не думаю. Вы уж совсем не так значительны, чтобы я мог в данном случае поступить опрометчиво, не арестовав вас.
Пантер, сказав все это, снова протянул руку к звонку, но на этот раз детектив прыгнул к нему и грубо толкнул инспектора.
– Мне совершенно наплевать на то, что вы думаете! Я не пойду в тюрьму сегодня вечером, Пантер! Час тому назад я, может быть, сам убил человека, который мешал мне делать то, что я считаю необходимым. Я также способен убить и флика, знайте это!
Пантер поднял руку, как бы для того, чтобы защитить ею лицо, и пролепетав:
– Не трогайте меня! Вы с ума сошли, Шайн! Вы… вы не имеете права дотрагиваться до меня!
– Я вас задушу, Пантер, – прошипел Шайн.
Полицейский судорожным движением оттолкнул свое кресло на колесиках к стене и съежился в нем, глядя расширенными от ужаса глазами на детектива.
