– Вы попались, мой бедняга, – сказал ему Шайн без малейшей жалости в голосе. – Вы ведете себя как кретин, стараясь очень неумело выгородить свою сестру или Карла Мелдрума. Скажите мне, что произошло вчера вечером в действительности. Когда вы вошли, вы наткнулись на Карла Мелдрума, который выходил из вашего дома, не так ли? И он помешал вам сразу же подняться? И вы подумали, что это потому, что он и Дороти убили вашу мачеху? Они, возможно, слышали, как вы входили, и он быстро спустился вниз, чтобы задержать вас, а она в это время заканчивала работу?
– Нет! Нет! Не говорите этого, это ужасно!
Эрнст выпрямился на стуле с большим усилием.
По его щекам ручьями текли слезы.
– Дороти ничего не сделала! Слышите, вы! Это невозможно! Она просто хочет выгородить этого типа, я это знаю. У него… у него странное влияние на нее… и она после знакомства с ним стала совершенно другая.
Шайн вздохнул. Он проковылял до шкафа с ликерами, достал оттуда два стакана и поставил их на стол. Потом, наполнив оба, он один протянул Эрнсту и проворчал:
– Выпейте это и успокойтесь; я думаю, это вам поможет.
– Нет… Спасибо, но я не… Я не пью…
Лицо его передернулось, и он задрожал. На его бледной щеке остался красный отпечаток о удара Шайна.
Майк пожал плечами и поставил стакан.
– Ладно, ладно, успокаивайтесь как хотите. Но не плачьте больше так, это действует на нервы. И не пытайтесь больше лгать так глупо. Если бы вы не думали, что ваша замечательная сестрица замешана в этом деле, вы бы ни за что не пришли сюда. Ведь вам, насколько я понимаю, совершенно наплевать на Карла Мелдрума и совершенно безразлично, что с ним будет, лишь бы вашу сестру не тронули, не так ли?
– Да. Я пришел повидать вас, потому что… потому что я чувствовал, что Карл хочет скомпрометировать Дороти. Я ей говорил, что она не должна лгать ради него. Я очень хорошо понимаю, что в конце концов вы узнаете, что он ушел не в то время, какое было зафиксировано полицией с ее слов.
– В таком случае, поясните мне некоторые детали. Что, Карл Мелдрум встретил вас у двери, когда вы вернулись домой вчера вечером?
– Да, – признался Эрнст, – и он ни за что не хотел позволить мне сразу же подняться наверх. Он взял меня под руку и стал вдруг рассказывать всякие глупости, и я Тогда подумал, что он хочет задержать меня внизу, чтобы… ну, чтобы я не обнаружил…
– Очень хорошо, я понял все. Чтобы вы не поднялись в комнату вашей сестры, которой в то время там не было.
– Напротив, она была там. Она раздевалась.
– Или одевалась, – циничным тоном проговорил Шайн. – Вы в этом не очень-то уверены. Но это в данное время совершенно безразлично. И сколько времени прошло до выстрела?
– Я… Я не знаю. Недолго. Мы были… Мы уже болтали с Дороти в ее комнате.
– Гм. Все кажется отлично налаживается… Скажите, на первом этаже есть телефон в маленьком салоне?
– Да.
– В котором же часу позвонили по телефону Дороти, когда она не захотела сказать вам, кто это звонил?
– Это было, когда полиция… Какой еще телефонный звонок?
– Именно тот, о котором вы сейчас думаете, – приветливым тоном ответил Майк, не без ехидства глядя на растерявшегося молодого человека.
Шайн снова опорожнил свой стакан. Глядя на него, никогда нельзя было подумать, что он хотя бы немного пьян. И в действительности его мысли были ясными и трезвыми.
– Это после этого телефонного звонка она попросила вас Солгать относительно времени ухода Карла Мелдрума из вашего дома, – продолжал он, – Вы протестовали, но она вас все же убедила. Они, конечно, совершенно очевидно, оба замешаны в этом деле.
Эрнст снова встал. Он задыхался, и в глазах его было выражение отчаяния.
– Я же вам говорю, что это неправда! – закричал он, – Я ведь только пришел спросить у вас, что означают ваши обвинения, помещенные в газете, но я не позволю вам обвинить Дороти! Этого же не было, нет!
Парень быстро отошел назад, сунул руку в карман и, вытащив оттуда автоматический пистолет 32-го калибра, направил его дуло на Майка.
– Бросьте это, несчастный кретин! – выдохнул детектив.
– Нет! Я убью вас.
И вдруг в наступившей тишине раздался резкий телефонный звонок. Шайн бросил взгляд на телефон, оперся обеими руками о стол и медленно поднялся.
