— Как я понимаю, ты с ними лететь не намерена? — спросил я Осоку.
— Нет, увольте. Предпочитаю наблюдать этот цирк с собственной галёрки.
— А с логикой как? Ребята ведь не чьи-нибудь, твои друзья. Какую-то незнакомую шпану они могут послать и будут правы.
— Неправильно себя поведут – обязательно пошлём, — отозвался с дивана Рекс. — Пусть учатся знакомиться с новыми людьми в сложной обстановке. В жизни пригодится.
— Тем более, что у Джарруса против клонов предубеждение, — добавила Осока.
— Ничего удивительного, — сказал я, — с его-то печальным опытом.
— Вот, и пускай избавляется от комплексов. А я им сейчас сошлюсь на занятость. Например, скажу… ну, что есть вопросы, на которые требуется ответ.
— Смачно, — одобрил я. — И очень обтекаемо. Прекрасная отмазка на все случаи жизни! Обязательно возьму на вооружение.
Довольная Осока возвратилась на борт меньше чем через полчаса. Плюхнулась на диван, улыбнулась во все тридцать два зуба:
— Ну, всё. Поехали.
— Как прошло? — поинтересовался Рекс.
— С трудом сохранила серьёзное лицо, — призналась она. — Первое, что предложил мелкий – затаиться где-нибудь и переждать, пока утихнет.
— Повстанец, так его разэдак, — вздохнул я. — Привык на базаре мелочь по карманам тырить…
— Зато очень хотел лететь со мной выяснять, кто же такой лорд сит.
— Нечего ему тут… – На борт не пущу! — одновременно сказали я и Падме.
— Прямо хором, — с улыбкой покачала головой Осока. — Сразу видно, родственники.
Ну, да, родственники, так уж получилось. Собственно говоря, называть Падме «сестрёнкой», вроде как в шутку, я начал довольно давно. Какое-то время мы считали это просто игрой… пока однажды у меня дома не увидели пожелтевшую предвоенную фотографию. Оказалось, что мама Падме попала примерно так же, как я, прожила целую жизнь на планете Набу, и мы – в самом деле, родня, хоть и не очень близкая, троюродные брат и сестра. С того времени Осока нет-нет да и подкалывала меня, называя «принцем», или, вот как сейчас, подчёркивала, насколько похоже мы с Падме иногда себя ведём. Впрочем, положение «лица благородных кровей» пару раз серьёзно мне помогало. Например, уберегло от поединка с самоуверенным представителем тапанской знати, которого я, скорее всего, просто зарубил бы – меня-то, в отличие от этого юнца, обращаться с мечом учила джедайка.
По корпусу передалось лёгкое сотрясение, металлический звук – это разошлись стыковочные замки. Отключив захват, я отвёл «Амидалу» на десяток метров в сторону и запустил маскировку. Очень вовремя: «Призрак» тоже отделился от корвета, развернулся и почти сразу включил гиперпривод. Уходить за свет в «удобных» точках пространства, экономя тем самым энергоноситель, Гера Синдулла явно не была приучена. В принципе, мы могли подождать ещё несколько часов, прежде чем стартовать: гиперпривод «Амидалы» обеспечивает время перелёта в полтора раза меньше, чем у «Призрака». Но, зная, что лишнее время на подготовку всегда бывает полезно, развернул корабль к точке пространства, где мы финишировали час назад…
Острый нос «Амидалы» смотрел почти вертикально вниз, на поверхность планеты. При помощи скрытой в нём длинной трубы главного телескопа можно было различить мельчайшие детали пустынного ландшафта – потрескавшуюся почву, камни на ней. И подробно разглядеть одинокий танк посреди пустыни. Две миниатюрные голокамеры, незаметно прилепленные Осокой под козырьком навеса со стороны носа и кормы, давали на нашем проекторе дополнительную картинку. Осока, двое наших механиков, Падме и я уютно расположились вокруг тумбы проектора на диване и наблюдали «этот цирк».
Что сказать? Временами, действительно, было весело. Временами – не знали, смеяться или плакать. Особенно в начале, когда «Призрак» вывалился из гиперпространства, окутанный искрами. Из-под брони на левом борту вырывалась струйка не то пара, не то дыма.
— М-да-а, — протянул высокий и худой механик Базили Вран. — Картинка более чем красноречивая…
— Ну, у них же за механика дройд малогабаритной модели, — пожал плечами Иан Кудра. — А сами, видно, не разбираются.
