— Принято, — ответил он. На несколько минут воцарилось молчание, затем Гидеон сообщил. — «Джон» прибыл на стартовую отметку. Передаю данные.
— Понял тебя, — ответил Глинн. — Трудностей не было?
Последовало недолгое молчание.
— Нет. Кроме того, что мне попались еще два трупа.
Глинн больше не задавал вопросов. Совсем скоро все, что он хочет узнать, он увидит собственными глазами на видео. Теперь он переключил свое внимание на два других батискафа. Гарза был полностью поглощен картографированием. Он тоже шел с опережением графика, ему лишь осталось сделать пятимильную ходку, чтобы определить границы мертвой зоны. Лиспенард осторожно огибала Баобаб, двигаясь вверх по спирали и используя лидар для сканирования объекта и его освещения. До сих пор Баобаб не подавал никаких видимых признаков жизни. Абсолютно никаких. Создавалось впечатление, что он был абсолютно инертен.
И это очень беспокоило Глинна.
Не успев углубиться в свои мысли, Глинн услышал слабый сигнал с консоли, который свидетельствовал о том, что загрузка заархивированного видео Гидеона завершена. Он немного поколебался, а затем нажатием нескольким клавиш открыл загруженное видео на одном из вспомогательных экранов, увеличив скорость воспроизведения в четыре раза.
Он молча наблюдал, как субмарина прошла через разорванный корпус и стала углубляться в разрушенный корабль. Взрыв сорвал со своих мест большую часть заклепок, стальных балок и листы обшивки, а также уничтожил «колыбель», предназначенную для перевозки груза. По видеоматериалам Гидеона можно было отчетливо проследить источник взрыва и распространение разрушительной волны.
Сомнений не было: метеорит — семя — вступил в сильную реакцию с морской водой. Возможно, это было началом процесса его прорастания. Если, конечно, слово "росток" к нему вообще применимо: до сих пор они не собрали никаких доказательств того, что это растение в привычном смысле этого слова, а метеорит — настоящее семя. Впрочем, он мог оказаться чем угодно: спорой, корневищем, яйцом, гаметофитом… Или же еще чем-то подобным. Но в то же время чем-то совершенно чуждым. Даже несмотря на то, что Глинн был там, в трюме «Ролваага» в последние критические секунды, он не понимал до конца, с чем они столкнулись, и сейчас напомнил себе, что нужно оставаться беспристрастным и не делать поспешных выводов. Он вернул скорость воспроизведения к нормальному режиму.
На экране Гидеон как раз прорезал балки, блокировавшие ему путь. Далее Глинн наблюдал, как роботизированная рука прорубает себе отверстие в обшивке электронного узла, а потом перемещается по кругу, шаг за шагом освобождая себе дорогу от труб.
И вдруг Глинн застыл. Там был один из трупов, о которых упомянул Гидеон. В форме. Четыре нашивки на рукавах.
Капитан.
Глинн почувствовал внезапное странное жужжание в голове. Тело на видео тем временем было обращено к нему спиной, постепенно поворачиваясь лицом в дрейфе свободного плавания, распущенные светлые волосы плавно колыхались. У Глинна от этого зрелища из головы мгновенно вылетели все мысли. А затем, несмотря на все тщательно воздвигнутые преграды в памяти, воспоминания, скрываемые им так долго и так глубоко, вырвались на свободу вместе с болезненным ужасом от ее смерти. Смерти, ответственность за которую нес только он и больше никто. И эта его вина — можно сказать, во плоти — явилась за ним на этом видео.
К этому привело одно единственное решение. Самое необъяснимое решение в его жизни, решение, которое, как он в то время считал, было основано на логике, но в ретроспективе выяснилось, что оно стало результатом эмоций, страха и паники. Решение, которое навсегда лишило его уверенности в себе и в завтрашнем дне. Решение, которое привело к смерти единственной женщины, которую он любил.
Глинн не мог дышать, наблюдая за тем, как тело поворачивается к нему в золотом ореоле волос. Он не хотел видеть лицо, которое — как он знал — теперь навсегда станет его кошмаром, но попросту был не в силах отвернуться и отвести взгляд.
Лицо медленно оказалось в поле его зрения. Сначала профиль, затем в фас. Оно поворачивалось плавно, словно луна, вращающаяся вокруг своей оси. Розовые губы… все такая же чистая, как мрамор, кожа… маленький, аккуратный носик с веснушками… но хуже всего были глаза! Эти сияющие голубые глаза, которые будто искали виновного в своей смерти, желая
