Отношение населения к отмене хлебных карточек было пестрым. Оно зависело от того, принесла реформа облегчение данной семье или нет. Общим являлось недовольство ценой на хлеб. Оно слышалось не только от крестьян («Хлеб мы сдавали по 1 рублю 20 копеек за пуд, а нам продают по рублю за килограмм»), от малообеспеченных, многосемейных, но и от высокооплачиваемых индустриальных рабочих, которые привыкли получать хлеб по низкой пайковой цене («Если при карточной системе мне на семью паек обходился в месяц 42 рубля, то теперь за 4 пуда хлеба я должен отдать 160 рублей»). Хотя с отменой карточек население получило прибавку к зарплате (индустриальные рабочие — наибольшую по сравнению с другими группами населения), это не компенсировало полностью возросших затрат на покупку хлеба. Недовольны были и те, кто придерживал хлеб до весны, чтобы подороже продать его. Жалобы на цены, однако, не означали, что у населения не хватало денег на покупку хлеба. Донесения НКВД свидетельствуют, что люди, устав за годы карточной системы от черного хлеба низкого качества, повсеместно покупали дорогой белый хлеб из муки высшего помола, что вызвало в некоторых местах затоваривание черствым черным хлебом. Жалобы на высокую цену были скорее следствием иждивенческих настроений, которые формировала пайковая система с искусственно низкими ценами.
В тех районах, которые хорошо подготовились к свободной хлебной торговле, преобладали положительные отзывы населения. Там же, где местное руководство не обеспечило нормального хода торговли, население требовало восстановить карточную систему. О разбросе мнений свидетельствуют сводки НКВД:
Киев: «С отменой карточек получилось совсем не так, как писали. Фактически получилось, что вздорожал хлеб и никаких 17 сортов хлеба нет, а самое главное, нет ни круп, ни муки, ни макарон, которые обещали в неограниченном количестве по пониженной цене (одновременно с хлебными карточками отменялись карточки на муку и крупу. — Е. О.). Сахар тоже исчез».
Кривой Рог: «Первые два дня после отмены хлебных карточек было ничего, а потом у каждого магазина стали возникать очереди. Сначала с 5-ти часов утра, затем с 2‐х часов ночи, затем всю ночь, а затем говорить страшно. Содом и Гоморра. Когда подходишь к магазину, то невольно вспоминаешь штурм Зимнего дворца. Тысячная толпа всей массой прет на магазин, звон стекла, треск дверей и стоек в магазине. Продавцы влезают на стойки, прижатые к стене. В толпе и над толпой — ругань и крики. Бабий пронзительный крик, вырвавшись раз, больше не повторяется — она затоптана. Сколько их передавили, плюс детей. Часто вызывают вооруженную часть войск ГПУ. Милиция ничего не может сделать — ее бьет и гонит озверелый народ. На весь Кривой Рог, Кривстрой и окружающие железнодорожные станции хлебозавод выпекает 8 тонн муки».
Кайенское: «У нас народ требует, чтобы опять выдали хлебные карточки… Когда едет повозка с черным хлебом (с хлебозавода в магазин. — Е. О.), то народ сопровождает ее, как покойника. Бегут один за другим вперегонку сломя голову».
Запорожье: «Да, без карточной системы стало плохо. Нужно ежедневно по 4–6 рублей на хлеб. Так что житуха плохая».
«У нас в Смоленске стало хорошо после отмены карточной системы. Магазины загружены первосортными товарами и продуктами, цены понижены (видимо, по сравнению с коммерческими. — Е. О.), так что жизнь стала много легче».
Северный Кавказ: «Отмена хлебных карточек для нас очень хорошо. Хлеб продают свежий, бери сколько хочешь».
Щебекино, завод «Профинтерн»: «Открылась свободная торговля хлебом. Открыли 7 лавок, большой булочный магазин. Хлеба много и разный. В лавках красиво — стоят столы, пальмы, вода в графинах. Хлеб возят специальные извозчики в халатах и фанерных фургонах. Хлеба много в лавках, но людей мало. Построили новую пекарню, да и старая работает»[362].
Донесения НКВД о поведении людей в период перехода к открытой торговле свидетельствуют о неверии большинства в продолжительность «эксперимента». Люди старались использовать момент и сделать запасы на случай новых затруднений, в наступлении которых мало кто сомневался. Сушили сухари. Особую недоверчивость и предусмотрительность проявляли крестьяне. Торговля хлебом разворачивалась в основном в городах, где концентрировалась торговая сеть. Крестьянский хлебный десант появился в городах не сразу. Вначале прибыли разведчики — представители колхозов, дабы убедиться, действительно ли хлеб продается свободно. Затем города заполнили уполномоченные сельских обществ с деньгами от односельчан и разрешениями сельсоветов на поездку. В их командировочных удостоверениях так и было записано: «Цель поездки — приобретение хлеба». У одной из таких крестьянских групп милиция обнаружила 600 руб. и сотни килограммов хлеба. Крестьяне приезжали и целыми семьями. Сотни человек с подводами оставались ночевать на улицах, чтобы занять очередь с утра. Скупали хлеб мешками, обходя подряд все магазины. Часть хлеба отправляли по железной дороге багажом. На станции Винница, например, НКВД обнаружил 30 мешков с печеным хлебом — 1613 кг. Хлеб шел не только на собственное потребление крестьян, но и на корм скоту. Оживилось самогоноварение. Скупка хлеба в магазинах для некоторых крестьян превратилась в бизнес — они перепродавали затем хлеб на рынке. Эта, по терминологии НКВД, «скупка хлеба для группового потребления» не подпадала ни под одну статью уголовного кодекса и вызвала растерянность «органов», которые не знали, арестовывать закупщиков или нет.
