Для групп населения, которые не получили карточки, вход в общепит был практически закрыт. Для крестьян и лишенцев оставались дорогие коммерческие столовые и рестораны, хотя и в них питание нормировалось[199]. Дороговизна открытого общепита не останавливала, мемуары свидетельствуют о длинных очередях, которые с ночи выстраивались к ресторанам в голодные годы первой пятилетки. Вот, например, что писал в воспоминаниях о Новосибирске 1931 года Эллери Уолтер:
В 9 часов (утра. — Е. О.) мы пошли в гостиничный ресторан позавтракать. Пролеты лестницы были заполнены толпой людей, которые полуразвалясь сидели на ступеньках или стояли, опираясь на перила и стены. Многие из них провели здесь целую ночь. Они ждали открытия лучшего ресторана в «Чикаго» (Новосибирск называли сибирским Чикаго. — Е. О.). Запах немытых «жителей Среднего Запада» пропитал воздух. Это отбило нам аппетит, и мы решили не ждать открытия[200].
Зеркальным отражением иерархии снабжения являлась и иерархия цен: чем меньше привилегий в карточной системе, тем дороже обходилась покупка товаров и продуктов. В наихудшем положении были те, кто не получил карточек. Лишенцы и крестьяне могли покупать товары только в дорогих коммерческих магазинах, в Торгсине на золото и валюту или на крестьянском рынке, где цены доходили до астрономических величин. Те же, кто получил карточки, покупали товары по низким пайковым ценам нормированного снабжения. Среди них в наилучшем положении был тот, кто пользовался спецснабжением, оно обеспечивало самые низкие в стране цены при лучшем качестве продуктов (см. приложение, таблица 6).
Кроме того, спецраспределители продавали по низким ценам такие продукты, которых ни служащие, ни рабочие по карточкам не получали, а могли купить только втридорога на рынке, в государственных коммерческих магазинах или на валютные ценности в Торгсине. Например, килограмм икры в правительственном распределителе стоил 9, а в государственном коммерческом магазине — 35 руб. Сыр, также доступный большинству населения только в коммерческих магазинах, стоил там 20–24, а в правительственном распределителе — 5 руб. килограмм. Вслед за ценами спецраспределителей наиболее низкими были цены красноармейского пайка, затем цены пайка индустриальных рабочих. Среди получивших карточки в наихудшем положении были снабжавшиеся по второму и третьему спискам — из‐за скудости государственного снабжения им также в большей степени приходилось покупать товары по коммерческим и рыночным ценам.
Разными для разных групп населения были и цены в общепите. В мае 1933 года при средней стоимости обеда в городе 1 руб. 15 коп. обед рабочего стоил 84 коп., строителя — 80 коп., инженера — 2 руб. 8 коп., служащего в учреждении — 1 руб. 75 коп., а в коммерческих ресторанах — 5 руб. 84 коп.[201]
Иерархия государственного распределения не ограничивалась сферой продовольственного и товарного снабжения, хотя в условиях голода снабжение играло наиболее значимую роль в жизни людей. В сфере государственного распределения находились и другие блага: зарплата, жилье, льготы в системе образования, медицины, налогов, в обеспечении старости и пр. Их распределение подчинялось тем же приоритетам и принципам, что и централизованное снабжение продуктами и товарами. Все это также работало на создание новой социальной иерархии[202].
