За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941 - страница 40

. На периоды военных сборов полагалось добавочное снабжение. Военные имели специальные санаторные и госпитальные пайки (до 1933 года существовало 10 норм военно-лечебных заведений и санаториев). Более высокими были для военных и нормы в общепите. Любая попытка снизить нормы снабжения военных встречала бешеное сопротивление со стороны наркомвоенмора К. Е. Ворошилова. Так, в 1930 году Наркомторг пытался перевести закрытые столовые начальствующего состава РККА в Москве с ежедневных мясных обедов на 15 мясных и 15 рыбных дней в месяц, а также снизить мясную норму в общепите до 150 г в день. Но Ворошилов отстоял привилегии военных[160].

Прагматизм виден и в снабжении ОГПУ. Репрессии стали одним из основных методов управления обществом — не только войска, но и сотрудники ОГПУ получали красноармейский паек, а начальствующий состав войск ОГПУ — нормы индустриальных рабочих особого списка.

К военным потребителям относилась и милиция. Снабжение работников милиции и уголовного розыска проводилось по нормам рабочих того списка, к которому относился город, где они работали. Сельская милиция находилась в худшем положении. Она получила наиболее низкие в то время нормы рабочих третьего списка (позже была переведена во второй список).

Относительная стабильность снабжения «военных потребителей» обеспечивалась специальными военными складами, созданием резервов, первоочередными поставками государственных и кооперативных организаций, выделением дополнительных фондов снабжения. В случае перебоев в снабжении военные имели право «заимствовать» товары из общегражданских фондов. Военные ведомства покупали продукцию государственных и кооперативных организаций по льготным ценам.

Помимо особого положения в системе снабжения военные имели налоговые и жилищные льготы, льготы в здравоохранении, образовании, выплате денежных пособий, в санаторно-курортном лечении и др.[161]

Партийные, советские, профсоюзные руководители всех рангов и мастей, являясь проводниками политики Политбюро, составляли еще одну группу на государственном обеспечении. Индустриальный прагматизм государственного снабжения проявился и здесь. Согласно январскому 1931 года постановлению Наркомснаба, те руководители, которые работали на производстве, должны были получать нормы индустриальных рабочих особого списка, если до выдвижения на эти должности они снабжались по нормам индустриальных рабочих. Если же до выдвижения они снабжались по нормам неиндустриальных рабочих (группа «Б»), то сохраняли их и на руководящей работе. В конце 1931 года нормы индустриальных рабочих первого списка должны были получать и районные партийные руководители[162]. Контингент снабжаемых был установлен из расчета 20 работников на район. Так появились специальные «закрытые распределители двадцатки». В наихудшем положении находился сельский актив. Как и сельские специалисты, партийные секретари и председатели сельсоветов должны были снабжаться из местных скудных ресурсов.

Лишенные избирательных прав, или лишенцы, относились к группам населения, которые Политбюро отказалось снабжать из государственных фондов[163]. Лишенцами стали представители бывших привилегированных классов России и недавние нэпманы. Последним вменялось в вину то, что их деятельность не составляла «общественно полезного труда». Даже переход на работу в государственный сектор экономики не позволял им сразу получить карточки. После «смены нетрудового занятия на трудовое» следовало работать как минимум год, чтобы получить их. В семьях лишенцев по карточкам обеспечивались только дети. В системе государственного снабжения положение лишенцев, таким образом, было хуже положения тех спецпереселенцев, которые трудились на индустриальных объектах: первые не получили пайка, вторые же постепенно были уравнены в правах на снабжение с вольными рабочими[164].

Крестьяне — порядка 80 % населения страны — также не получили карточек. Однако Политбюро не могло просто «забыть» о них. Прагматизм сыграл свою роль и здесь: промышленность нуждалась в сырье, рабочие и армия — в продовольствии, экспорт — в ресурсах. Не отказываясь в принципе снабжать крестьян, Политбюро задумывало государственное снабжение деревни как дополнение к самообеспечению крестьян. Предполагалось, что единоличники будут кормиться за счет своего хозяйства. Для колхозников главным источником снабжения становились колхозные фонды. Раз в году, осенью, после сдачи продукции государству и создания семенных фондов, колхозы распределяли между колхозниками оставшуюся часть урожая и полученные от государства деньги. Из государственных фондов в деревню должно было направляться главным образом то, что крестьяне не производили сами.