За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941 - страница 26

Руководство страны знало о продовольственном положении в регионах: ОГПУ посылало экономические сводки руководителям партии, правительства и заинтересованных ведомств, о чем свидетельствуют листы рассылки. В начале нового, 1929/30 хозяйственного года Политбюро приступило к официальному оформлению всесоюзной карточной системы на основные продукты питания и непродовольственные товары. Как и в случае с хлебом, оно прошло несколько этапов и началось с важнейших индустриальных центров.

В октябре 1929 года появились постановления о нормах снабжения Москвы, Ленинграда, Донбасса, летом 1930 года — Кузбасса. Список включал основные продукты питания — хлеб, крупу, мясо, сельдь, масло, сахар, чай, яйца. Постановления официально утвердили и регламентировали уже существовавшую практику нормирования и сложившуюся в снабжении иерархию: рабочие имели преимущества по сравнению с прочими трудящимися (служащие, члены семей рабочих и служащих, кустари)[103]. Нормы, установленные для рабочих, рассчитывались на основе их бюджетов и были немного выше их фактического потребления в 1928/29 году. Для остальных групп нормы снабжения на 1929/30 год были установлены ниже их потребления в прошлом году (см. приложение, таблица 1)[104].

Окончательное оформление всесоюзной карточной системы на основные продукты питания и товары затянулось затем на год. Только в начале 1931 года, когда массовый голод стал реальной перспективой и карточки уже фактически существовали по всей стране, Политбюро официально установило нормы снабжения не только для избранных промышленных центров, но и для всего городского населения СССР.

В сентябре 1930 года в одном из писем Молотову Сталин попытался объяснить падение темпов производства, прорывы и провалы, катастрофическую текучесть рабочих кадров, которые переживала промышленность. Неужели из‐за плохого продовольственного снабжения? Но разве в прошлом году лучше снабжали? — недоумевал он[105]. Не знаю, что ответил ему Молотов. Но мой ответ был бы — «Да. В 1929 году, хотя и было плохо, но лучше, чем в 1930‐м». Предшествующие два года стали прелюдией к вакханалии, которая началась в 1930 году и продолжалась до конца первой пятилетки. В этот год был нанесен сокрушительный удар по частнику и рынку периода нэпа. Наркомторг был преобразован в Наркомат снабжения, что символизировало конец торговли периода нэпа и начало эры централизованного распределения.

В 1930 году продовольственное снабжение впервые стало серьезно волновать Сталина: пагубные последствия кризиса сказались на производстве. Вопрос о рабочем снабжении часто ставился на повестку дня Политбюро. По словам самого Сталина, к концу 1930 года снабжение рабочих являлось одним из самых «боевых вопросов», а Наркомторг — «самым сложным наркоматом». Осенью 1930 года Сталин сам возглавил комиссию по рабочему снабжению, вместо С. И. Сырцова, которым был недоволен.

Главной причиной резкого ухудшения продовольственного снабжения в 1930 году являлась насильственная коллективизация, начавшаяся осенью 1929 года. Она и стала последним аккордом в развале рынка и броском к голоду. Причины коллективизации хорошо показаны в современной историографии. Планы заготовок предшествующих лет не выполнялись. Репрессии во время заготовительных кампаний влекли уменьшение посевных площадей и истребление скота. Несмотря на сокращение сельскохозяйственного производства, план заготовок на 1929/30 год был увеличен — индустрии нужно было сырье и машины, рабочим — продовольствие. Очередной кризис заготовок был, таким образом, предсказуем. Перспектива вновь преодолевать сопротивление крестьян, с тем чтобы в итоге прийти к новому сокращению сельскохозяйственного производства, не устраивала сталинское руководство. Начав коллективизацию, Политбюро стремилось к тому, чтобы крестьяне, оставаясь производителями продукции, перестали быть ее собственниками. Новый собственник — колхозы, полностью зависимые от государства, должны были исправно сдавать продукцию в государственные закрома в соответствии с планом и по ценам, которые диктовало государство. Только то, что оставалось после выполнения планов заготовок, создания семенных и резервных фондов, распределялось между колхозниками.