Развивались подпольная кустарная деятельность и запрещенный рынок услуг. Формы мимикрии частного капитала не изменились. Он скрывался за патентами кустарей, вывесками государственных, кооперативных, общественных учреждений. Организаторы подпольного бизнеса за взятки скупали сырье на государственных фабриках и заводах, нанимали рабочих-надомников, затем продавали товар на рынках, через ларьки государственно-кооперативной торговли, комиссионки и пр. Так, в 1936 году в Москве НКВД арестовал группу кустарей-перчаточников. При аресте у них обнаружили 2 тыс. лайковых перчаток и кожу, всего на сумму до 70 тыс. руб. Организаторы фирмы (16 человек) имели патенты на индивидуальную кустарную деятельность, но фактически являлись владельцами рассеянной мануфактуры, в которой работало 40 надомников без патентов. Организаторы обеспечивали их сырьем, ворованным с государственных фабрик, и реализовывали продукцию на рынках. В той же докладной записке говорится о ликвидации частного обувного производства. Было арестовано 20 человек. Они скупали на государственных предприятиях ворованные кожу и каучук, из которых кустари-надомники шили изящную обувь. При аресте НКВД отобрал 100 готовых пар обуви, 200 заготовок, 150 кож, 130 кг импортного каучука, 50 тыс. руб. наличными. По тем же материалам «проходят» организаторы еще одной подпольной фирмы. Они получали в государственной торговле за взятки шерстяные отрезы, из которых рабочие-надомники шили кепки. При аресте было отобрано около 3 тыс. кепок, 250 отрезов — всего на 170 тыс. руб.[481]
В этих условиях подпольное частное предпринимательство обречено было оставаться мелким и в сравнении с потребностями населения незначительным. По-прежнему не производство было главной характерной чертой черного рынка, а перепродажа. Уже к концу карточной системы барахолки, толкучки изменили свой облик, превратившись по ассортименту товаров в филиалы образцовых универмагов. Товар «утекал» из социалистической торговли на черный рынок, где его перепродажа приносила огромные доходы. Обследование рынков и магазинов, которое проводил НКВД, свидетельствовало о громадном товарообороте по продаже вещей с рук. Спекулятивной деятельностью занималась вся страна — кроме профессиональных «барыг», по мелочи, но регулярно спекулировали и рядовые «советские труженики».
Политбюро и СНК, как и прежде, создавали комиссии по борьбе со спекуляцией, регулярно издавали грозные постановления, НКВД и милиция штрафовали, арестовывали, суды давали сроки заключения, но спекуляция процветала[482]. Бороться с ней можно было только насыщением потребительского рынка товарами, ограничение частного производства питало спекуляцию.
Во второй половине 1930‐х годов, по определению НКВД, распространялась «организованная спекуляция», где действовали не одиночки, а большие группы. Спекулянты не стояли в очередях за товаром, а нанимали агентов по скупке. Связи с работниками государственной торговли стали массовым явлением. Продавцы или администрация магазинов информировали о времени поступления товаров, откладывали дефицит под прилавок, продавали без очереди, например по выписанным заранее чекам. Для прикрытия спекулянты имели легальные источники дохода (служба, пенсия и т. п.), а также патенты на индивидуальную деятельность, но на деле часто нигде не работали и ничего не производили.
Центрами развития спекуляции являлись крупные города, куда поступали большие государственные фонды товаров. Столичные толкучки и рынки были наиболее многолюдными в стране. В 1936 году из Москвы ежедневно частные лица отправляли более 11 тыс. посылок, около тысячи из них содержали отрезы ткани, от 15 до 40 м в каждой посылке[483]. Спекулянты, таким образом, выполняли важные функции в социалистической экономике, исправляя огрехи государственного планирования. Скупая товар в крупных центрах, они затем развозили его по городам и весям, представляя один из важнейших источников снабжения населения.
Примером организованной спекуляции может служить «синдикат предпринимателей» в Одесской области. Лжекустари получали за взятки товар через продавцов и администрацию государственных магазинов в Москве и Ленинграде, а затем сбывали его на Украине. Предметами спекуляции являлись ткани, готовое платье, обувь. Синдикат был разбит на финансовый и сырьевой сектора, обувные и кожевенные мастерские, группы по скупке и продаже товаров. Оборот синдиката составлял 100 тыс. руб., прибыль отдельных участников — более 30 тыс. руб. в месяц (зарплата наркома в конце 1930‐х годов не превышала 40 тыс. руб. в год). Эти лжекустари выкачали из государственной торговли товаров на сумму более 2,5 млн руб. НКВД ликвидировал синдикат, к ответственности было привлечено 200 человек, из них 50 человек арестовано
