За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941 - страница 117

Органы НКВД пристально следили за государственной торговлей. Торговая сеть столицы, например, находилась «в оперативном обслуживании» экономического отдела УНКВД Москвы. В августе 1940 года в торговой системе города работали 490 секретных осведомителей. Немногим меньше сексотов имел Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности Управления рабоче-крестьянской милиции (ОБХСС УРКМ) г. Москвы. Среди объектов наблюдения числились горторготдел Моссовета, где работали резидент, два агента и пять осведомителей, Управление промторгами, Московский главк ресторанов и кафе, Центральный универмаг НКТ СССР (ЦУМ). По этим объектам НКВД вел несколько агентурных разработок с интригующими кодовыми названиями — «Земляки», «Гробы», «Недобитые», «Неугомонные»[489]. На заметку брали не только тех, кто высказывал антисоветские мысли, но и людей с материальным достатком, не соответствовавшим официальным доходам. Проверка вкладов, слежка, внедрение агентов в ближайшее окружение «разрабатываемого», а также вербовка агентов среди его знакомых и друзей позволяли получить информацию. Затем начинались аресты. Сроки заключения за неправым путем приобретенное богатство отличались — мелкие расхитители получали до 2 лет, крупные — от 5 до 10 лет, хотя случалось и похуже. За октябрь — декабрь 1940 года восемь человек были подвергнуты «высшей мере социальной защиты» — расстреляны за хищения социалистической собственности[490].

Материалы НКВД дают представление о подпольных миллионерах социалистической торговли[491]. Например, в 1940 году директор магазина № 32 Краснопресненского промторга В. построил себе дачу стоимостью 100 тыс. руб., купил легковую машину и два мотоцикла, построил специальный гараж и даже проложил личную асфальтовую дорогу к даче длиной 1 км. Покупка антиквариата, рестораны также представляли неотъемлемую часть быта этого советского миллионера.

Крупнейшим богачом в Москве в начале 1940‐х годов НКВД считал З., директора одного из магазинов. Получая в месяц зарплату в размере 600 руб., он расходовал 10–15 тыс. в месяц. В прошлом частный торговец Киевской губернии, в советский период З. начал работать в Москве, в кооперативе «Коммунар», постепенно дослужился до директора крупного столичного магазина. Его метод — «брать контрибуцию». Оценивая, сколько та или иная секция в магазине может наворовать в месяц, он ставил туда своих людей, учил их махинациям и брал мзду — по 3–10 тыс. руб. в месяц. Его заместитель К. проживал в месяц 5–6 тыс. руб.

Другой, по терминологии НКВД, «хищник», то есть расхититель социалистической собственности, некто Г., был арестован по делу о махинациях на мясокомбинате. Он имел собственный дом в Москве, который купил за 100 тыс. руб. При аресте было найдено 187 тыс. руб. наличными, антикварных вещей на сумму 85 тыс. руб. Попал в список богатых людей, составленный НКВД, и директор магазина № 1 «Гастроном» П., коммунист и член Моссовета. Причиной пристального внимания к нему стали особняк в Малаховке, покупка ценностей, застолья в ресторанах и др. В 1940 году НКВД «разрабатывал» и готовился к аресту еще около десятка работников столичной торговли, среди которых были директора и заведующие отделами крупных магазинов[492].

Материальное состояние подпольных миллионеров социалистической торговли не уступало обеспечению высшей политической элиты страны, хотя, в отличие от последней, которая лишь пользовалась государственным, богатство миллионеров черного рынка являлось их собственностью. Законное благополучие официальной элиты, создаваемое государственным распределением, и подпольное богатство рынка представляли две вершины социальной иерархии — видимую и скрытую. Но шло и сращивание государственной власти и подпольного капитала. Коррупция глубоко поразила общество. В одном из донесений НКВД сообщалось, что торговые работники находились под покровительством руководителей советских, партийных и судебно-следственных органов, которые получали от «торгашей» взятки, дефицитные товары и продукты[493]. Документы позволяют говорить не только о коррумпированности низового партийно-советского аппарата, органов суда и милиции, но и о проникновении коррупции в наркоматы по крайней мере до уровня начальников главков. Взятки дополнялись личными связями — совместная охота, пьянка и т. п. Материалы о коррупции в высших эшелонах власти — Политбюро и СНК СССР — мне неизвестны.