— В тот раз, цезарь, Базилиск колебался слишком долго, а некоторые говорят, что он был подкуплен Гейзерихом и потому тянул до тех пор, пока ветер не переменился. Флот выбросило на рифы, а затем вандалы отправили брандеры... — Велизарий выразительно пожал плечами, а затем усмехнулся: — Не волнуйся, я не совершу подобной ошибки. Высадка на захваченном врагами побережье — очень сложная операция, чтобы быть полностью уверенным в успехе. Однако благодаря успехам твоей разведки в Сардинии[64], цезарь, у меня появился отличный шанс произвести высадку почти беспрепятственно.
Флот поднял паруса всего через полтора года после Никейского мятежа. Дул попутный ветер, и армада без помех вошла в Эгейское море, обогнула Пелопоннес, пересекла непривычно спокойное Ионическое море и пристала к берегу на юге Тауромениума[65] в Сицилии, чтобы пополнить запасы питьевой воды. Там же пополнили и съестные припасы, потому что часть солдат уже успела заболеть из-за заплесневевших сухарей, которые поставил флоту восстановленный в должности Иоанн Каппадокиец.
Пока припасы и воду грузили на корабли, важное разведывательное задание было поручено... никому иному, как Прокопию. Юстиниан не подозревал о его предательстве и высоко ценил молодого амбициозного юриста и начинающего писателя, вследствие чего Прокопий обеспечил себе должность военного историка-хроникёра в африканской экспедиции.
Встретившись в Сиракузах с дружественным купцом — человеком, имевшим разветвлённую сеть контактов по всему Средиземноморью, — Прокопий узнал от него, что вандалы ничего не знают об экспедиции Велизария и потому их флот по-прежнему стоит возле Сардинии. Прежде чем покинуть Сиракузы и присоединиться к Велизарию, Прокопий отправил в Карфаген письмо со своим другом — за немалую сумму...
Выслушав рапорт Прокопия, Велизарий, радуясь такой удаче и успехам своего историка, немедленно отплыл к Африке через Мальту, и флот бросил якоря у Капут Вада[66] — мрачного и одинокого мыса в пяти днях пути к югу от Карфагена. Благодаря дисциплине и отличной организации сложнейшая высадка тысяч людей и лошадей прошла гладко. На берегу Велизарий обратился к армии, запретив своим солдатам делать то, что может настроить против них туземцев. Он подчеркнул, что дружественное население окажет римлянам помощь в предстоящем испытании на прочность. Не успел Велизарий закончить свою речь, как с севера на загнанной лошади прискакал разведчик.
— Командир! — выдохнул разведчик, едва спешившись. — Вандалы пронюхали о твоём прибытии. Гелимер приказал казнить Гильдерика и движется тебе навстречу во главе трёх больших армий!
Лишь в государствах, где высшая власть
принадлежит народу, есть истинная свобода.
Цицерон. О республике
Щурясь на ярком африканском солнце, Прокопий вышел III вслед за своим проводником-бербером из тёмного туннеля и ахнул при виде открывшегося зрелища. Большая арена в форме эллипса была окружена бесчисленными рядами мраморных скамеек, ряды которых возвышались на сто с лишним футов. В дальнем конце амфитеатра[67], примерно в 150 ярдах от Прокопия, на подиуме сидела фигура, окружённая копейщиками. Выйти на подиум можно было только со стороны здания. В сопровождении проводника и Айгана — командира гуннов, служивших в армии Велизария, — а также нескольких гуннов, нёсших поклажу, Прокопий подошёл к трибуне. Идя, он вспоминал разговор с Аникием Юлианом, происходивший менее полутора лет назад...
Юлиан вызвал его к себе почти сразу после провала Никейского восстания, и Прокопий нашёл сенатора на его вилле, в окружении сундуков и тюков.
— Прости за беспорядок, мой мальчик! — голос Юлиана звучал на удивление невозмутимо, учитывая обстоятельства. — Tempus fugit, время бежит, как говорится, и мой корабль в Италию уже ждёт попутного ветра, — он протянул молодому человеку наполненный вином бокал. — Номентан — прекрасный урожай. У меня в подвале осталось несколько амфор, рекомендую забрать их, пока Каппадокиец не явился, чтобы конфисковать моё имущество. Ну, к делу, как говорит Гораций. Что касается «Ники» — мы проиграли сражение, но не войну. На кону важнейший вопрос: если Юстиниана не обуздать, он ввергнет Империю в катастрофу. Уже сейчас его политика, движимая слепыми амбициями, граничащими с паранойей, привела государство на грань разорения. Если его не остановить, то план отвоевания Запада у варваров довершит этот процесс.
