— Заряжай!
На этот раз ворот, натягивающий тетиву, провернули на один раз меньше — и шар ударил в деревянные ворота. Словно осознав всю опасность катапульт, галла на стенах крепости затихли.
Вскоре все четыре онагра были приведены в действие, и могучие «плечи» взмывали вверх по очереди, нанося серьёзные повреждения стенам и воротам Магдалы. Залпы из баллист не давали противнику возможности высунуться. Наблюдая за происходящим, Юстиниан задавался вопросом, как долго сможет вход в крепость выдерживать такую страшную атаку.
Внезапно на равнину обрушился проливной дождь — такой сильный, что уже за несколько шагов ничего не было видно. Однако инженеры, уже найдя правильный прицел, продолжали метать снаряды в крепость. Когда же небо так же неожиданно и резко очистилось и дождь прекратился, Юстиниан с ужасом увидел, как большая группа галла выбралась из крепости — вероятно, под прикрытием стены дождя, — и бежит прямо на катапульты. Он уже мог рассмотреть воинов — высоких, с угольно-чёрной кожей, безбородых, с головами, увенчанными копной вьющихся волос; тонкие, почти женственные черты их были искажены безумием и яростью боя, устрашающего вида копья занесены над головами.
Юстиниан хотел отдать приказ — но не смог вымолвить ни звука. Казалось, он замёрз в седле.
— Ras![39] — в отчаянии закричал его заместитель, и Юстиниан ожил. Обернувшись к своим людям, он скомандовал:
— Вперёд!
Римские конники и бойцы-эфиопы обрушились на галла, но слишком поздно — инженеры катапульт погибли все до единого, нанизанные на страшные копья. Юстиниан увидел, как валится наземь Валериан, и поперёк спины у него разбухает широкая, с ладонь, полоса крови.
Несмотря на свой свирепый нрав и мужество, галла не умели сражаться против конницы и потому погибали десятками, а потом применили единственную возможную тактику: очертя голову кинулись обратно в крепость.
Снедаемый гневом и скорбью, ругая сам себя, Юстиниан вместе с негусом и старшими офицерами бросился организовывать новую атаку на галла. Дикари не успели повредить катапульты, и вскоре новые расчёты артиллеристов возобновили обстрел крепости; к полудню ворота Магдалы были разрушены. Бой длился ещё долго — защитники крепости отчаянно защищали вход — но, в конце концов, римлянам удалось расчистить широкий проход для кавалерии... И крепость Магдала была взята.
Как обычно и бывает в таких случаях, никакой милости к побеждённым не проявили: их убивали, как крыс.
После падения Магдалы серьёзных сражений больше не было. Римский корпус вышел на побережье, и римские суда переправили его в Аравию. Зу-Нувас и его армия были разгромлены, химьяритский лидер убит в бою. Власть Эфиопии и христианство были восстановлены по всей Аравии, к радости сабеев, после чего негус со своей армией возвратился в Африку, а Юстиниан — победоносно, но с болью в душе — отплыл вместе со своими людьми в Константинополь.
