Все, кто бы им ни повстречался, отдавали честь первыми, и это нравилось Юрке, ведь его папа был здесь самый главный. Когда он приказывал сделать что-то, никто не спрашивал, зачем это нужно. Просто отвечали: «Есть!» — и шли выполнять. И это тоже нравилось Юрке, ведь его отец был здесь не просто главный командир, он был и годами старше всех, и знал больше всех, и отвечал за всех солдат и офицеров, за весь этот городок, обнесённый сплошным высоким забором. Наверное, нелегко и непросто отвечать за всё и за всех... Может, поэтому отец так рано уходит на службу и так поздно возвращается. Оля — сонюшка, ни утром, ни вечером его не видит, и днём ему с нею некогда побыть. А похудел папа в последнее время... Мама уже не на шутку тревожится: «Скоро у тебя, товарищ подполковник, останется на лице один нос». А он смеётся: «Ничего, Машенька, были бы кости, мясо нарастёт». Он всегда смеётся! Нет, не всегда... Порой он бывает задумчивым, даже суровым, только вот грустным Юрка не видел его ещё никогда.
На огневую они попали не сразу, сперва зашли в канцелярию. Отец снял телефонную трубку, и она сразу же отозвалась голосом чистым и басовитым:
— Майор Петров слушает.
— Иван Васильевич, объявите готовность номер один.
— Есть, товарищ подполковник!
— Командуйте дивизионом. Я иду к стартовикам.
— Есть.
В трубке щёлкнуло, и почти тотчас в казарме затрещал электрический звонок, а где-то, казалось, в лесу сперва глухо и как-то уныло, потом пронзительно, ноюще завыла сирена. В казарме, на плацу, в спортгородке за казармой затопали сотни ног, мимо окон, обгоняя друг друга, мчались на огневую солдаты. Юрке тоже вдруг захотелось побежать вместе с ними, но отец шёл не спеша — задумчивый и совершенно спокойный, и пришлось даже поотстать немного, чтобы он ничего не заметил.
Из автопарка, обгоняя их, с рёвом, на бешеной скорости проносились тягачи, где-то, наверное, уже на самой огневой тоже что-то глухо ревело, и рёв этот дрожью отдавался в земле. Отовсюду неслись какие-то команды и крики. Юрке подумалось: уж не задавило ли в этой суматохе кого-нибудь, и ему даже стало страшновато.
Взглянул на отца, тот по-прежнему был спокоен.
— Папа, а почему командиром будет дядя Ваня? Командир же ты!
— Он — мой заместитель. Ему тоже положено командовать.
Сразу за вольерами лесок кончился. На большой поляне, обнесённой забором, Юрка увидел слева пятнистые коричнево-зелёные кабины. Некоторые из них вращались по кругу, и это было так интересно, что он едва не попросился туда покататься. Но тут справа увидел ракеты, сперва одну, потом ещё две, и ещё... Много ракет — ослепительно-белых и крылатых, похожих на маленькие самолёты,— бесшумно поднималось в окопах, нацеливаясь в небо.
— Папа, сейчас будут стрелять, да?
— Нет, сынок, солдаты будут учиться стрелять.
— И ни одна ракета не полетит?— огорчённо уточнил Юрка.
— Ни одна. Но всё будет делаться так, будто ракеты взлетели. И поразили цель.
— Самолёты, да?
— Самолёты. Возможно, ракеты.
— Папа, а с кем будет война? С буржуинами, да? С фашистами?
— Пока ни с кем.
— Зачем же тогда учиться стрелять?— удивлённо повёл плечами Юрка.
— А на тот случай, если вдруг фашистам-буржуинам и в самом деле захочется с нами повоевать. Будем готовы, и тогда нам никто не страшен.
— Мы их тогда: ды-ды-ды-ды!— затряс Юрка сжатыми кулаками, будто строчил из пулемёта.
— Вот именно,— согласился папа, улыбаясь.— Погляди, сын, вон в тех кабинах...
— С ушками на макушке?— уточнил Юрка.
— Да, с антеннами... В тех кабинах постоянно несут службу дежурные расчёты. Как пограничники, понимаешь? Охраняют небо. Ты спишь, а они стоят на посту. Ты в школу пойдёшь, а они опять на посту. Двадцать четыре часа в сутки, триста шестьдесят пять дней в году. Если вдруг нарушит границу чужой самолёт, они сразу поднимут тревогу.
— А откуда они узнают — чужой или свой?
— Узнают. Обучены тому, чтобы узнавать.
Поднялись на поросший травой гребень, окружавший просторный окоп, в котором находилась первая ракета, и Юрка увидел в окопе солдат. Они работали в противогазах и так были похожи друг на друга, что если бы здесь находился и Шахназаров, вряд ли Юрке удалось бы отличить его от остальных.
