Литературный упадок лишь часть главной темы Тынянова — умирание искусства, личности, общества в эпоху реакции.
И поэтому его лучший роман начинается со встреч с умирающими (Ермолов, Чаадаев) и кончается встречей с умершим.
Ю. Н. Тынянов написал о том, как роковая власть самодержавия старается превратить поэта в чиновника, об умирании поэта в эпоху реакции. Восходящая пушкинская линия оказалась неуместной в таком романе.
Поэтому пропуск встречи Грибоедова с Пушкиным так же композиционно выразителен, как и написанная встреча Пушкина с трупом Грибоедова.
Но в романе о Кюхельбекере, который, когда читался «Борис Годунов», сидел в крепости, об этом сказано. Об Этом сказано в письме невесты Кюхельбекера, а таких писем лишь два. (Одно из них к Кюхельбекеру не попало.)
Девушка пишет своему жениху в Сибирь, и из всех происшествий петербургской жизни выбирает важнейшие.
«Только что вернулась от графини Лаваль, где Пушкин читал «Бориса Годунова», — пишет она.
Это было событием в интеллигентной жизни Петербурга, и люди, для которых эта жизнь была важна, торопятся о нем рассказать.
Но невеста Кюхельбекера рассказывает не только о чтении. Она рассказывает и о слушателях: об одном — Михаиле Глинке — вскользь, о другом подробно:
«Вообразите, кого я встретила на чтении, — Вашего Александра! Грибоедов был там!»
Следом за Этим идет обстоятельный рассказ о назначении Грибоедова, о его характере, об отношении к нему Пушкина.
Грибоедов об этом чтении промолчал. Тынянов в романе о Грибоедове тоже промолчал. В романе о Кюхельбекере написал, а в романе о Грибоедове промолчал. И это характеризует не только свойства обоих романов, но главным образом отличие второго от первого. В значительных произведениях искусства над хроникой событий преобладают значительные концепции, умеющие настоять на своем.
Но Тынянов слишком легко согласился с тем, что в эпоху реакции уже ничего быть не может: ни искусства, ни значительных характеров, ни гордых людей, ни жажды свободы. Он не написал о том, что в эпоху самой беспросветной, тупой, перегородившей историю реакции нужно сопротивляться, и о том, что в реальной истории именно так и было: сопротивлялись. Сложна и обособленна была позиция Пушкина, но враждебность ее государству несомненна. Позиция Лермонтова была достаточно ясной. И уж совершенно недвусмысленной была позиция Герцена.
В относительно благополучные годы начинает свой путь Пушкин и заканчивает его в годы тягчайшей русской реакции. Но самые значительные свои вещи он создает не в относительно благополучные годы, а в годы тягчайшей реакции. И «Вечера на хуторе близ Диканьки», не сыгравшие в русской литературе решающей роли, с которых начинает Гоголь, и «Мертвые души», без которых русская литература была бы чем-то иным, чем она стала, которыми он кончает, созданы в эпоху реакции.
Самый неверный вывод, который можно сделать из сказанного, заключался бы в том, что замечательные произведения могут быть созданы и в относительно благополучные годы и в годы реакции, что искусству безразлично, в какой атмосфере оно создается, что в атмосфере реакции ему даже еще лучше.
Это соображение прямо противоположно тыняновскому, только еще более неверно.
Верно другое: в эпоху обыкновенной реакции искусство существовать может. Оно не может существовать, когда в эпохе нет ничего, кроме реакции. Когда все подчинено единовластной самовластительной воле. Когда у искусства отбирается его самостоятельное значение и оно используется только по той или иной необходимости этой всесокрушающей, беспощадной, губительной и бессмысленной властью.
Для Тынянова важно на судьбе Грибоедова показать, как время погубило великого писателя. И поэтому не случайно то, что в романе Тынянова Грибоедов не пишет уже ничего.
Тынянов показывает, как самодержавная монархия сначала уничтожает искусство, а следом за ним — людей, думающих об искусстве и государстве иначе, нежели думает о себе и о своем искусстве эта самодержавная монархия.
Но в романе рассказано только о том, как время погубило великого писателя.
Время погубило великого писателя.
