— А вы сказали ему, куда везете? — спросила Ася, выслушав эту историю с живым интересом.
— Нет. А пожалуй, да, — неопределенно буркнул Аркадий Фролович.
— Где Маша? — спохватилась Ирина Федотовна. — Юрочка, пойти бы вам встретить?
Юрий вскочил и так поспешно выбежал из комнаты, что надевал куртку, уже шагая по улице.
К ночи морозило. Снег хрустел под ногами. Юрий пришел к госпиталю. Никого.
Он ходил по тротуару взад и вперед, не выпуская из виду проходную будку.
Юрий старался представить, какая Маша сейчас, что она чувствует и как удивительно, наверно, быть счастливым.
Впрочем, Юрий знал, что такое быть счастливым. Он был счастлив, когда увлекался работой. Читал книги. Порой непонятный восторг овладевал им. Он выходил потихоньку из дому и стоял у ворот. В небе тихо мерцали редкие звезды. Необыкновенно стоять и думать под звездами!
После таких бессонных ночей Юрий особенно охотно бежал в институт; он был деятелен, быстр, находчив, беспокойные планы один за другим возникали в его голове. В сущности, жизнь — беспрерывная цепь открытий. Юрий думал о каждом из них. Но о любви он избегал думать.
— Который час? — спросил он у прохожего.
— Одиннадцать.
Юрий продолжал дежурить около будки. Она сейчас выйдет. Надо успеть все обсудить. Вдруг это не дружба — то, что связывает его с Машей? Вдруг это любовь?
Юрий испугался. Ему стало жарко, он снял шапку и растерянно провел рукой по волосам.
Очень плохо, если это любовь. Тогда вся его жизнь изменится, и завтра же… нет, сегодня, сейчас он должен уйти навсегда!
Как раз тот момент, когда Маша вышла из госпиталя, Юрий пропустил. Он увидел ее, когда она была уже далеко, и, вместо того чтобы уйти навсегда, бросился со всех ног догонять.
— Маша, — сказал он, стараясь казаться спокойным, — разные мысли пришли мне в голову, пока ты была в госпитале. Например, такой вопрос: могут ли дружить девушка и… Ну, например, наши отношения можно считать дружбой?
— Странный вопрос! — удивилась Маша. — Да, конечно. Что же еще?
Она ответила не задумываясь: должно быть, ни разу сомнения не взволновали ее простодушное сердце.
Юрий почувствовал горечь и радость.
Значит, все остается по-прежнему. Появление Мити Агапова ничего не меняет. Да и что же могло измениться в их отношениях? Да здравствует дружба!
Их обогнали двое. Женщина с досадой упрекала спутника:
— Даже под Новый год не мог уйти на полчаса раньше с завода! Осталось десять минут. У нас все не как у людей!
Маша рассмеялась:
— У нас тоже не как у людей. Бежим, Юрий!
Они побежали и когда распахнули дверь в комнату, оба красные, хохочущие и возбужденные, все стояли с поднятыми стаканами вокруг стола и ждали последнего удара часов.
— Ура! — закричал Юрий, не успев сбросить с плеч куртку. — За победу! Поднимаю свой первый тост за победу! За Сталинград! За Москву!
— За советского человека, — добавил майор.
— За человека и за высокие человеческие чувства.
Ася выпила вино, кончиком языка осторожно облизнула подкрашенные губы и спросила:
— Какие чувства ты имеешь в виду, Юрий?
— Прежде всего дружбу.
— А! — иронически протянула она.
Начался тот беспорядочный шум, который возникает после первой же рюмки в компании людей, не привыкших пить вино. Дорофеева, похлопывая ладонью по столу в такт словам, что-то доказывала Аркадию Фроловичу и горячилась, хотя тема была вполне отвлеченной. Ася с неподражаемой искренностью признавалась майору, как ошиблась в призвании, потому что истинное ее призвание заключается в том, чтобы перевязывать раненых и главным образом на поле боя. А Маше вдруг показалось нестерпимо смешным, как они с Юрием неслись по улицам, боясь опоздать. Юрий, глядя на нее, хохотал таким заразительным смехом, что Аркадий Фролович несколько раз произнес: «Хэ! хэ!» Это означало, что Аркадию Фроловичу тоже весело.
— Аркаша! — позвала Ирина Федотовна. — Идите, поговорим.
Они сели на кровать, которую Ирина Федотовна, накрыв шалью, превратила в тахту. Аркадий Фролович медленными глотками пил вино, ничего не ел и курил трубку. Ирина Федотовна с грустью увидела, как он сутулит плечи, спина совсем стала круглой, седые усы.
