— Нет, столько слез нам не нужно! — капитан подошел к девочке и взял малышку на руки. — Нам слезы вообще не нужны! И так вокруг огромное соленое море, незачем дополнительную сырость на корабле разводить. Тебя как зовут?
— Юляшка-Потеряшка!
— Вот те раз! — удивился боцман Якорев. — Я таких имен и не слышал. Милая Потеряшечка, не плачь! А фамилия у тебя есть?
— Есть! — ответила сквозь слезы девочка.
— Сейчас моя фамилия Забываева. Она мне больше нравится, чем прозвище Потеряшка, а настоящее имя — Юля.
— Юля Забываева? А почему сейчас? — удивился боцман. — Девочка, а раньше какая у тебя была фамилия?
— Прежнюю фамилию я не помню: я тогда была маленькой.
— Значит, сейчас ты уже большая? — улыбнулся капитан. — Сколько же тебе лет, Забываева, по прозвищу Потеряшка?
— Седьмой год! Я уже большая! — ответила серьезно девочка. — Только Потеряшка не совсем прозвище. Это теперь мое второе имя, потому что у меня был провал памяти, и я долго не могла вспомнить, что меня зовут Юля.
— Ого! Рассуждает совсем как взрослая! — удивился боцман. — И какая смелая!
— Девочка, как ты сюда попала? И что это за странный компаньон с тобой в каюте? Как сумела пронести на корабль этот старый телевизионный ящик? — спросил капитан, когда девочка немного успокоилась.
— Это — мой друг! И Мерцалкин никакой не ящик, он экспериментальный прибор. Он сам сюда пришел! Он умеет думать, разговаривать, ходить! Вот так! Большое спасибо вашему корабельному коту. Этот замечательный котик Василиск нас приютил, он очень хороший и добрый.
— Однако! Опять чудеса! — воскликнул боцман. — Юлечка, неужели это правда, и телевизор умеет думать! У нас коку Шницелеву тридцать семь лет, а думать он так и не научился. Обладает многими талантами, но до того медленно соображает, что порции сосчитать не может и суп регулярно забывает посолить!
— Кот, говоришь, приютил?! Этого кота мы давно знаем! Он наш, местный. Эй! Прохвост рыжий! Кот, ты где? — капитан нахмурился, оглянулся, отыскивая глазами спрятавшегося кота.
Потеряшка приподняла край скатерти, заглянула и поманила кота:
— Киса-киса! Выходи!
Василиск все это время тихо сидел под столом. И, несмотря на свое природное любопытство, даже ни разу не выглянул, опасаясь праведного гнева капитана.
— Кот, выходи, иначе хуже будет. Отправлю за борт, и поплывешь своим ходом позади корабля, — пригрозил Шромм.
Василиск с виноватым видом высунул морду из-под стола, сказал грустное «мяу» и потерся головой о брюки капитана. На людях он чаще помалкивал, предпочитая лишний раз не напоминать о своих чудесных способностях, чтобы не определили к какому-нибудь делу и не заставили работать. К счастью, кроме членов экипажа никто не знал, что кот и крыс умеют думать и говорить. Это была их общая тайна. Моряки справедливо опасались, что ученые, услышав об этом удивительном факте, приедут и заберут животных для опытов и экспериментов…
— Боцман! Какие будут предложения? — спросил капитан. — Что нам с этой компанией делать?
Все надолго замолчали. Наконец, Якорев взял слово:
— Девочку — накормить и определить поближе к камбузу, а старое контрабандное железо — за борт! Булыге — выговор! — бодро гаркнул боцман.
Тут девочка заволновалась и опять громко зарыдала в голос. Бедный Мерцалкин тоже заплакал, да так горестно, что большая слеза покатилась по мерцающему экрану.
— Чудеса! — воскликнул Якорев. — Плачущий самоходный телевизор! Ну, что с ними поделаешь? Оставим всех?
— Ладно, пусть остаются! — решил капитан.
— Верно, будем по телевизору хоккей и футбол смотреть, — обрадовался боцман. — И как я сразу не догадался!
— Ура!!! — дружно закричали все, включая забывшего о наказании кота.
— Тихо! Не шуметь! Юляшка, марш на камбуз! Кок тебя накормит, а потом получишь у меня маленькую тельняшку! — распорядился боцман. — А с тобой, добрый котик и с этим соней Булыгой я отдельно разберусь.
