— Товарищи! — глухо сказал он.
— Не слышно-о! — заорал из толпы голос.
— Громче-е!..
— Товарищи, сейчас перед вами выступал оратор от меньшевистской организации… — слабым голосом начал Виктор.
Толпа притихла, прислушиваясь к его словам.
— Да громче ж! — с раздражением закричал какой-то солдат. — По покойнику псалтырь, что ли, читаешь?
В толпе засмеялись, Виктор покрылся испариной и, повышая голос, продолжал:
— Что он говорил, этот оратор?.. К чему призывал? Он призывал к объединению вокруг атаманско-генеральской власти. А по пути ли нам, революционным рабочим и крестьянам, объединяться вокруг власти атаманов и генералов?.. Конечно, нет!.. Тысячу раз нет!.. Чего хотят атаманы и генералы?.. Хотят они власти над нами, диктатуры. Они хотят продолжения войны. Хотят нашей крови!..
Виктор заметил, что его внимательно слушают. Это его ободрило. И он, уже не чувствуя никакого смущения и неловкости, совершенно почти не заглядывая в конспект, говорил:
— Товарищи солдаты! Надвигается четвертая военная зима. Разве ваше сердце не содрогается при приближении ее?.. Эта четвертая страшная военная зима принесет гибель нашей армии, гибель нашей стране. А контрреволюционерам всех оттенков и мастей этого и надо. На бедствии народа они будут наживаться. Им только и надо, чтобы прибрать нас к рукам… Народ должен быть спасен от гибели. Революция должна быть доведена до конца. Власть должна быть вырвана из преступных рук буржуазии и передана в честные, трудовые руки организованных рабочих, солдат и революционных крестьян…
— Вот чешет-то, проклятый! — в восхищении воскликнул какой-то тщедушный солдат.
— Не перебивай, олух! — оборвал его восторг второй, рядом стоявший солдат.
— Товарищи, — с воодушевлением продолжал Виктор. — Уже сейчас контрреволюция начинает поднимать голову. Помещики и чиновники при помощи карательных экспедиций громят отчаявшееся крестьянство. Фабриканты хотят голодом смирить рабочих и закрывают заводы и фабрики. Буржуазия и генералы требуют применения беспощадных мер для восстановления в армии слепой дисциплины. Корниловщина не дремлет. Она деятельно готовится задушить революцию. А правительство Керенского не хочет этого видеть, потому что оно против рабочих, солдат, казаков и крестьян. Это правительство продалось крупной буржуазии и сознательно губит страну…
— Истинный бог, правда! — восторженно замотал головой тщедушный солдат. — Вот говорок так говорок, ажно за душу берет… Сроду не слыхал таких.
— Да слухай ты, земляк, — сердито сказал ему все тот же рядом стоявший солдат. — Чего перебиваешь?.. Ежели есть охота, то возьми да и сам выступи…
Окружавшие солдаты засмеялись:
— В самом деле, выступи-ка, Иван.
— А что ж, — задетый за живое, решительно заявил солдат. — И выступлю. Не побоюсь… Истинный бог, могу выступить и сказать.
— Выступи, — подзадоривали солдаты.
— Мы, — распаленно кричал с трибуны Виктор, — требуем передачи всей власти Советам как в центре, так и на местах! Мы требуем немедленного перемирия на всех фронтах!.. Требуем честного демократического мира народам!.. Мы требуем передачи помещичьей земли без выкупа крестьянам!.. Требуем установления рабочего контроля над производством!.. Долой проклятую войну! — Да здравствует честно созванное Учредительное собрание!..
Толпа разразилась шумными криками, аплодисментами.
— Браво!.. Правильно!.. Правду сказал!..
Виктор сошел с трибуны покрасневший от возбуждения, улыбающийся. Его окружили солдаты. Жали ему руки, благодарили, смеялись:
— Молодец, вольноопределяющийся!
— Правду урезал!
— Здорово ты их прокатил!..
Виктор пошел разыскивать Семакова и Афанасьева. Но они куда-то исчезли. Сумеречные тени ложились по аллеям. Вспыхнули фонари. Сад заполнялся гуляющими парами. Где-то настраивали музыкальные инструменты.
Не найдя Семакова и Афанасьева, Виктор присел на скамью. К нему подошла Вера. Она была нарядна, и от нее пахло духами.
— Витенька, милый, — зашептала она, прижимаясь к нему. — Ты сегодня очаровательный. Я немного слушала тебя и была в восхищении. Я даже и не представляла себе, что ты такой прекрасный оратор. Как тебе бурно аплодировали!.. Знаешь что, — оглянувшись, сказала она. — Я здесь со знакомыми… На минутку убежала от них… Завтра я уезжаю в Новочеркасск. Приходи сегодня, сейчас, прощаться со мной… Я сейчас пойду домой, приходи и ты. Я тебя хочу очень видеть, — схватила она его за руку.
