- Мы с Рэндаллом переезжаем на этих выходных в Западный Лос-Анжелес, сообщила она мне. - Здесь все заросло грязью.
- Я тут много чего хорошего написал, - отозвался он.
- Рэндалл, дорогой мой, - сказала она, - не место пишет, пишешь ты. Я думаю, нам удастся выбить Рэндаллу местечко - преподавать три дня в неделю.
- Я не умею учить.
- Дорогуша, ты можешь научить их всему.
- Хуйня, - сказал он.
- По книге Рэндалла собираются снимать фильм. Мы видели сценарий. Очень хороший.
- Кино? - переспросил я.
- Ни фига у них не выйдет, - сказал Харрис.
- Дорогуша, работа уже пошла. Поверь немножечко.
Я выпил с ними еще бокал вина и ушел. Прекрасная девушка - Сандра.
Адреса Рэндалла в Западном Лос-Анжелесе мне не дали, а я сам и не пытался их отыскать. Только год спустя я прочел рецензию на фильм Цветочек Аду Под Хвост.
Экранизация его книги. Отличная рецензия, сам Харрис даже снялся в небольшой роли.
Я сходил на него. Над книгой хорошо поработали. Харрис выглядел еще суровее, чем в последний раз. Я решил его найти. Проведя небольшую детективную работу, как-то около 9 вечера я постучался в дверь его хижины на Малибу. Рэндалл открыл дверь.
- Чинаски, старый ты пес, - сказал он. - Заходи давай.
На тахте сидела восхитительно красивая девчонка. На вид лет 19, она просто испускала естественную красоту.
- Это Карилла, - сказал он. Они распивали бутылку дорого французского вина. Я сел к ним и выпил бокал. Несколько бокалов. Возникла еще одна бутылка, а мы спокойно беседовали. Харрис не надрался, не хамил и, казалось, так много, как раньше, не курил.
- Работаю над пьесой для Бродвея, - сказал он мне. - Говорят, театр умирает, но у меня для них кое-что есть. Один из ведущих продюсеров заинтересовался. Сейчас довожу до ума последний акт. Театр - хорошее средство. Сам знаешь, у меня всегда великолепно получались диалоги.
- Да, - ответил я.
В тот вечер я ушел около полдвенадцатого. Беседа была приятна... у Харриса на висках начала проступать респектабельная седина, и он произнес слово "блядь" не более четырех-пяти раз за вечер.
Пьеса Пристрели Отца, Пристрели Бога, Отстегни Привязанности имела успех. Едва ли не самая длинная сценическая жизнь в истории Бродвея. В ней было все:
кой-чего для революционеров, кой-чего для реакционеров, кой-чего для любителей комедии, кой-чего для любителей драмы, даже кое-что для интеллектуалов было - и все-таки пьеса не вышла пустышкой. Рэндалл Харрис перебрался с Малибу в дом побольше и повыше на Голливудских Холмах. Теперь о нем читали в во всех колонках светских сплетен.
Я взялся за работу и отыскал местонахождение его дома в Голливудских Холмах - трехэтажный особняк, выходивший окнами на огоньки Лос-Анжелеса и Голливуда.
Я поставил машину, вылез и пошел по дорожке к парадной двери. Времени было около полдевятого, прохладно, почти холодно. Сияла полная луна, а воздух был свеж и чист.
Я позвонил в колокольчик. Ждал целую вечность, как мне показалось. Наконец, дверь открылась. Там стоял дворецкий.
- Слушаю вас, сэр? - осведомился он.
- Генри Чинаски к Рэндаллу Харрису, - ответил я.
- Одну минуточку, сэр. - Он тихо закрыл дверь, и я остался ждать. Опять долго.
Затем дворецкий вернулся.
- Прошу прощения, сэр, но мистера Харриса в это время тревожить нельзя.
- О, ну ладно.
- Не изволите ли оставить сообщение, сэр?
- Сообщение?
- Да, сообщение.
- Да, передайте ему: "поздравляю".
- "Поздравляю"? И это все?
- Да, это все.
- Спокойной ночи, сэр.
- Спокойной ночи.
Я вернулся к машине, сел. Она завелась, и я поехал по длинному спуску с холмов.
У меня с собой был один из первых номеров Безумной Мухи, и я хотел, чтобы он его подписал. Тот самый номер с десятью стихотворениями Рэндалла Харриса. Он, наверное, занят. Может быть, подумал я, если отправить ему журнал по почте и приложить конверт с обратным адресом и маркой, он подпишет.
Времени было всего около девяти. Можно поехать еще куда-нибудь.
ДЬЯВОЛ БЫЛ ГОРЯЧ
Ну что, поругались мы с Фло, и ни напиваться, ни идти в массажный салон мне совсем не хотелось. Поэтому я сел в машину и поехал на запад, в сторону пляжа.
