Зазвонил телефон. Карл снял трубку.
- Мистер Гэнтлинг?
- Да? - ответил он.
- Мы хотели поинтересоваться, не сможете ли вы почитать в Колледже Фэйрмаунт?
- Ну, смог бы, какого числа?
- Тридцатого, следующего месяца.
- Мне кажется, я тогда ничем не занят.
- Наш обычный гонорар - сто долларов.
- Обычно я получаю сто пятьдесят. Гинзберг получает тысячу.
- Так то Гинзберг. Мы можем предложить только сто.
- Хорошо.
- Прекрасно, мистер Гэнтлинг. Мы пришлем вам подробности письмом.
- Как насчет дороги? Дьявольски далеко к вам добираться.
- Ладно, двадцать пять долларов на дорогу.
- Договорились.
- Вы не согласились бы побеседовать со студентами на занятиях?
- Нет.
- Будет бесплатный обед.
- Принимаю.
- Прекрасно, мистер Гэнтлинг, мы с нетерпением ждем вас на кампусе.
- До свидания.
Карл походил по комнате. Посмотрел на пишущую машинку. Вставил в нее листок бумаги, затем поразглядывал девчонку в изумительно коротенькой мини-юбке, проходившую мимо окна. Потом начал печатать:
"Марджи собиралась на свиданку с этим парнем но пути к ней этот парень встретил другого парня в кожаной куртке и парень в кожаной куртке распахнул свою кожаную куртку и показал ее парню свои сиськи поэтому ее парень приехал к Марджи и сказал что на свиданку прийти не сможет потому что парень в кожаной куртке показал ему свои сиськи..."
Карл поднес к губам пиво. Хорошо было писать снова.
ПОМНИШЬ ПЁРЛ-ХАРБОР?
Нам приходилось прогуливаться во дворе дважды в день - в середине утра и в середине дня. Делать особо было нечего. Люди становились друзьями на основе того, что привело их в тюрьму. Как сказал мой сокамерник Тэйлор, насильники детей и случаи непристойного обнажения находятся в самом низу социального порядка, а крупные мошенники и главари рэкета - на самом верху.
На прогулочном дворе Тэйлор со мной не разговаривал. Он прохаживался взад-вперед со своим крупным мошенником. Я сидел в одиночестве. Некоторые парни сворачивали шаром рубашку и играли в мяч. Казалось, им нравится. Средств развлечения заключенных явно было немного.
Я сидел. Вскоре заметил скучковавшуюся группу. Они играли в кости. Я поднялся и подошел. У меня оставалось немного меньше доллара мелочи. Посмотрел, как несколько раз катнули. Хозяин костей взял несколько конов подряд. Я почувствовал, что его удача на этом кончится и поставил против него. Он обосрался. Я заработал четвертачок.
Всякий раз, когда кому-нибудь начинало везти, я отваливал, пока не прикидывал, что вот сейчас его веревочка разовьется. И тут ставил против него. Я заметил, что остальные мужики ставили на каждый кон. Я же поставил шесть раз и пять из них выиграл. Затем нас загнали обратно в камеры. Я опережал на доллар.
На следующее утро я встрял в игру пораньше и за утро сделал 2.25, а за день - 1.75. Когда игра закончилась, ко мне подошел этот пацан:
- У вас, кажется, ништяк идет, мистер.
Я дал пацану 15 центов. Он ушел вперед. Со мной поравнялся еще один мужик:
- Ты что-нибудь давал этому сукиному сыну?
- Ага. 15 центов.
- Он каждый раз с кона срывает. Не давай ему ничего.
- Я не заметил.
- Точно. Рвет с кона. Своего не упустит.
- Понаблюдаю за ним завтра.
- А кроме этого, он сидит за непристойное обнажение, мать его. Показывал пипиську маленьким девочкам.
- Ага, - ответил я. - Терпеть не могу таких хуесосов.
Пища была паршивой. Как-то вечером после ужина я упомянул Тэйлору, что выигрываю в кости.
- А знаешь, - сказал он, - ты ведь можешь еду себе здесь покупать, хорошую еду.
- Как?
- Когда гасят свет, приходит повар. Ты получаешь то же, что ест начальник тюрьмы, самое лучшее. Десерт, все дела. Повар хороший. Начальник его здесь поэтому и держит.
- Сколько нам будет стоить пара ужинов?
- Дай ему дайм. Не больше пятнадцати центов.
- И все?
- Если дашь больше, он подумает, что ты осел.
- Ладно. Пятнадцать центов.
Тэйлор договорился. На следующую ночь, когда вырубили свет, мы сидели, ждали повара и давили клопов, одного за другим.
- Этот повар пришил двоих. Клевый сукин сын, но гад порядочный. Грохнул одного, отсидел червонец, откинулся и через два-три дня грохнул второго. Здесь вообще-то пересылка, но начальник держит его тут постоянно, потому что он - хороший повар.
